В рамках программы «10 шагов к избавлению от скайримомании» я собирался нынче вечерком перечитать букварь или поискать новую музыку, а может, написать хвалебный пост про хорошо знакомую старую – но наткнулся на ютубе на одно видео, и все насмарку. Поэтому я видео щаз запощу и пойду прокачивать четвертого по счету перса.
Это собственно нарезка кадров из незнакомого мне фильма про некоего голозадого Тарзана. Но! Во-первых, там присутствуют труЪ леса (вроде больше североамериканские, чем скандинавские, ну да и похер) и брутальные норды в труЪ скайримских рогатых шлемах. А во-вторых, клип сделан под ужасно зажигательную песню от немецких фолк-металлистов Schelmish, которая стоит внимания совершенно отдельного, даже если вы играли только в кубики, а слово Bethesda вызывывает у вас исключительно библейские ассоциации.

---

Kiss the anus of a black cat

После длительного перерыва "радио БУ" возобновляет свою работу… хотя подозреваю, что это никого не обрадует, а очень даже наоборот.
Но тем не менее.

Pin-Up Went Down

Если бы только три дня назад меня спросили – а как думаешь, что будет, если смешать диско, джаз, хип-хоп, мелодик дэт, рок-н-ролл, электронщину, мужской гроул и девичье мяуканье? – я честно ответил бы, что получится ебаный пиздец. И я был бы совершенно прав, потому что музыка французского ВИА Pin-Up Went Down – это и есть ебаный пиздец. Но это самый лучший, самый веселый, самый безбашенный и прикольный пиздец, который я слышал.
Pin-Up Went Down – идейный наследник другой пиздец-метал группы, Carnival in Coal, из которой собственно происходит один из участников. Вторая участница – девушка с псевдонимом Асфодель – умеет петь разными голосами – от японоподобного мяуканья, напоминающего бессмертную песенку «о-няко-ня» - до нежного лепета умирающего ребенка и совершенно взрослого, чувственного чистого вокала, ничуть не хуже чем в большинстве мейнстримовых фимейл-фронтед симфопауэр групп. У пин-апов на данный момент существует два альбома, первый значительно задорней второго, хотя и на нем есть занятные моменты. Лирика на английском, и стоит того, чтобы о ней упомянуть отдельно, вот, смотрите сами, разве не прелесть?

Skin and flesh to sell
Another beautiful way to appreciate life
Cats and dogs, cows and horses, all that can bleed can become a wonderful dead friend!

(Cadavre Exquis, ужасно няшная песенка с ужасно няшным названием - подозреваю, в честь столь же няшной книги про пидарасов).

Кстати, все стили, которые я перечислил в самом первом предложении… это не преувеличение, они действительно там присутствуют, и не только они… но коктейль достаточно легкоусвояем.
А что же в итоге? В итоге – музыка лечебницы Аркхем, музыка шизофрении и Алисы – но, пожалуй, не Кэрроловской, а куда более практичной и злобной Алисы с тесаком и в окровавленном передничке из той старой компьютерной игры. Джокер и Двулицый рыдают, обнявшись, Пингвин от восхищения закололся зонтиком, а мистер Зсазс, услышав внезапный переход от писклявого няканья в брутал дэт, промахнулся ножичком и отрезал себе член. То ли Сейлормун на псилоцибине, то ли пластилиновая ворона на пальме. Just easy as OCD and a bit of borderline.
Я не возьмусь предсказать, кому эта музыка понравится, а кому нет. Подозреваю, что большинству людей – нет, не понравится. Но стоит рискнуть и послушать.
А вдруг?










И если это «вдруг» действительно произойдет – очень рекомендую старшего братца этой банды - Carnival in Coal. У них убойные каверы на все подряд и не менее дивная (хотя более тяжелая и экстремальная) собственная музыка на более поздних альбомах. В любом случае вот парочка их треков для затравки.







Ghost
Чрезвычайно занятный шведский проект с простеньким названием, выскочивший в 2008 г как черт из табакерки и имеющий на данный момент лишь одну демку, один ЕР и один полноценный альбом. Таинственного вида парни, одетые в рясы с капюшонами (а солист носит прикид а ля «нечестивый Папа Римский») играют легкий, несколько психоделичный хэви метал с лирикой преимущественно сатанинского содержания.
После появления блэк метала и всех этих церквожгунов в корпспеинте, обвешанных пентаграммами и цепями, как-то ушел на второй план тот факт, что именно хэви изначально был самой что ни на есть сатанинской музыкой, а знаменитая Satanic panic пришлась как раз на восьмидесятые. Даже в гуляющих по инету баянах типа «10 признаков того, что ваш ребенок сатанист», наряду с пунктами типа «у него в комнате есть большая пентаграмма, завешанная ковром», в списке групп зачастую фигурируют отнюдь не блецкеры, а AC/DC и Merciful Fate. (Кинг Даймонд – настоящий олдскульный сатанист, он даже вроде лично жал ручку лысого укротителя из Сан-Франа). Так вот, несмотря на свою молодость, Призраки – это сатанинский хэви в духе 70-80х с едва заметным привкусом самоиронии. Их музыка похожа на старые фильмы вроде "Омена" и "Выход дьявола", их сатанизм – не воинствующий инфантилизм блэк метала, и не претенциозная извращенность бледных готических дев – это гламурный, насмешливый, пафосный и попсовый сатанизм-как-стиль-жизни в духе Church of Satan и господина ЛаВея, так успешно тыкавшего табуреткой в зубы пугливой общественности.
Шемхамфораш!









Tethrippon
Греческий мартиал/неофолк коллектив, от которого на данный момент мне известен только один альбом, оригинально названный также Tetrippon.
Вообще нет более пафосного стиля, чем неофолк, и более унылого, чем мартиал (это говорит человек, который очень их любит, что само по себе символизирует). Мрачность, монотонность, манера цедить по ноте в минуту, так, что в промежутке между нотами мухи дохнут, и снобская лирика про закат Европы, герметизм и (как, например, у ORE) сексуальные перверсии – это все о них. Мальдорор, которому в руки попалась гитара, и он, вяло теребя струны, размышляет, перерезать ли с их помощью чье-нибудь горло, или же все же лучше взять дудку и засунуть ее в чей-то зад. Или засунуть, но не дудку.
Собственно Tetrippon в полной мере обладает и эпичным пафосом, и пафосной эпичностью, но при этом относительно бодр и довольно мелодичен, и больше всего своей торжественной мрачностью напоминает то ли гимн, то ли просто шум морских волн, разбивающихся о скалы. Некоторая монотонность и однотипность компенсируется не слишком большой продолжительностью альбома - я по крайней мере устать не успел, хотя пресыщаюсь я быстро. И что особенно приятно – лирика вся исключительно на греческом, языке древнем, красивом и совершенно непонятном. Поэтому о чем они поют, я неебу – вероятно что-то типа «бессонница, Гомер, тугие паруса, я список кораблей прочел до середины…»

@темы: Музыка

---

Пока ты спишь, драугр качается!

Типа привет.
Случилось так, что неожиданно для самого себя я установил Скайрим, хотя изначально не собирался… и с тех пор приходил в сознание, только чтобы ходить в сортир и на работу. Несмотря на очевидные недостатки вроде традиционно беседковского убожества диалогов и еще более вопиющего убожества физики (о, эта физика!), Скайрим все же невероятно атмосферен. Поэтому процесс был насильственно прерван лишь этим утром, когда я притащился в магазин и поймал себя на желании навести на кассиршу курсор и нажать «Е». Не говоря уж о том, что родственникам не нравится, когда я встаю в нишу за холодильником и, скрестив руки на груди, урчу «Ав дилон!».

---

Скука, скука, скука...

Персонажи ГП, разбросанные по сетке D&D alignments.
Да, мне нехуй делать, и я с сильным опозданием открыл для себя демотиваторы.)

@темы: ГП

---

Искусство встречи нового года состоит в том, чтобы на следующий день набраться достаточно мужества для того, чтобы суметь взглянуть в лицо реальности. Настоящий мужчина должен встретить реальность так же непреклонно, как царь Леонид встречал персидское войско. Да, это я вчера намазал на лицо вареную картошку и орал, что у меня проказа. Да, это я бросился на улице обниматься с незнакомой девушкой, сослепу и в темноте перепутав ее со своей. Да, это я в четыре утра заперся изнутри в ванной в обнимку с ридером, потому что к тому времени я уже протрезвел, заскучал, а это было единственное место, где я мог спокойно почитать.
Здесь должна была быть картинка с фейспалмом, но сегодня же день смелого смотрения в лицо реальности, так что ее не будет.
С новым счастием, тудыть его налево.

---

Типа итоги

Настроение года:


Главное дело года:


Урок года:


Суммарно:


Оптимистичная песенка:


И добрая новогодняя картинка:


Все, всех с праздничком, уезжаю бухать. Адьос.

---

Давно что-то музыкой никому по ушам не ездил, непорядок. Так что поехали. Сегодня на нашем столе для вскрытий - британская группа с единственным альбомом - но, надо сказать, презанятным.
Итак - Professor Fate, Inferno.

PF - сайд-проект парня по имени Mick Kenney, музыканта из… Anaal Nathrakh. Но это исключительно для справки: ничего общего с отвязанным блэк/грайндом у PF нет.

Стиль определить сложновато. Симфоник/авангард с электронными/дарквейв элементами, пожалуй, так. Альбом открывают мелодичные Gates of Hell и Limbo, но чем дальше мы спускаемся по кругам ада, тем жестче и мрачнее становится музыка, создающая атмосферу эдакого инфернального цирка, грустного и гротескного, зловещего и насмешливого одновременно. То ли действительно путешествие по дантову аду в компании поддатого Вергилия, то ли просто наркотический трип по странным землям кровоточащих деревьев, горящих гробниц и фекальных озер. Альбом желательно слушать целиком и по порядку - как раз тот случай, когда это важно, но некоторые песни все же выделю особенно - это пронзительная инструментальная композиция Heretics и резкая ритмичная Violent: обе по-своему прекрасны. Lasciate ogni speranza, в общем, и вэлкам ту хелл.

@темы: Музыка

---

АААА!!!

27.12.2011 в 00:31

Пишет  Британский флаг:

I место


№ 24, "Побег", автор Больной ублюдок ( Больной Ублюдок), с феерическим отрывом - 93 балла!

27.12.2011 в 00:18

Пишет  Британский флаг:

III место

№ 62, "Суд времени", Больной ублюдок ( Больной Ублюдок), 60 баллов!

Я в ахуе. Вот просто - в ахуе.
Еще раз спасибо оргам и всем участникам! Это было весело!

@темы: БФ

---

В преддверии Рождества

До смешного люблю кино рождественское, сентиментальное, и разные там песенки, гимны и прочее (кроме разве что джингл беллз… она ужасно навязчивая, в ушах застревает). Поэтому вот, пожалуй, самая известная песня - Auld Lang Syne. Кто ее только не пел, каких только версий нет - от классического оркестра Ломбардо, до Рэд Хот Чили Пепперс. Но моему сердцу мила именно такая, в которой, правда, мало осталось шотландского.



Это знаете… Рождество в мире фаллаута. Чудом уцелевший дом в полностью разрушенном городке: внешняя стена снесена начисто и с улицы можно заглянуть внутрь и увидеть разбросанные в эвакуационной спешке носки, забытый футбольный мяч, старый патефон и чашку с надписью «greatest Dad». Порыв ветра передвигает иголку патефона, и внезапно тот начинает играть. А на улице падает снег… медленно… медленно…

Ну и такая еще песенка, тоже рождественская, но уже испанская. Мне она почему-то очень нравится.

@темы: Музыка

---

Ну типа фанфик

Название: Фата-моргана
Автор: Больной Ублюдок
Персонажи: почти исключительно новые, увы мне. И еще Хагрид.)
Тип: джен
Жанр: приключения/драма
Рейтинг: та невинно все. PG-13 пусть будет.
Предупреждения: это почти оридж. К тому же, я всегда хотел написать что-то вроде стандартного путешествия в Серые Горы - за золотом, которого, как всем известно, там нет.
Саммари: Этот лес объявлен заповедным, и посещение его запрещено. Но вокруг него роятся странные слухи, которые привлекают глупцов и авантюристов…

Кстати, забавно выходит: я эту хрень начал писать еще в ноябре, потом забросил. И тут смотрю - на БФ фик со сходной концепцией - основанный на идее магического постапокалипсиса, "держи меня за руку", кажется. Некоторые идеи все же носятся в воздухе.

Он едва не пропустил нужный поворот - проселок не был обозначен ни на одной карте, и неудивительно - если оставленные автомобильными колесами колеи были еще различимы, то посередине дорога густо заросла вереском. Когда он проезжал над ним, вереск пригибался, шурша по днищу взятого напрокат форда. Дорога становилась все уже, так, что ветки молодых сосенок и осин хлестали по окнам, и он начал уже опасаться, что в один прекрасный момент застрянет где-нибудь между деревьями, как подлесок расступился, и он увидел покосившийся забор и калитку, покрашенную в ядовито-голубой цвет. У калитки стоял чумазый мальчик лет четырех и, засунув палец в рот, смотрел на приближающийся автомобиль большими круглыми глазами. Еще две машины были припаркованы поодаль – здоровенный внедорожник – удивительно, как он смог проехать сюда по узкой тропинке – и видавший виды фольксваген, на переднем стекле которого болтался голый резиновый пупс.
Мужчина заглушил двигатель и вылез из машины. Вразвалочку – от долгого сидения за рулем ноги плохо слушались его – он подошел к забору и, прищурившись, окинул взглядом одноэтажную каменную хижину, носившую на себе ту же печать запустения и разрухи, как и все вокруг. За забором продолжался лес – сосны, березы, вереск и пожелтевшая осенняя трава – и единственными признаками, что дом еще не заброшен, была одинокая клумба с чахлыми астрами – да вывешенные между двумя соснами подштанники.
- Скажи, ребенок, дома ли твой отец? – спросил вновь прибывший, обмахиваясь шляпой. Мальчик не ответил, только вытаращил глаза еще пуще, вынул палец изо рта и засунул в нос. Мужчина брезгливо поморщился, потом коснулся калитки кончиком пальца и поморщился еще сильнее, так, что стал похож на обиженного бульдога. Калитка оказалась свежеокрашенной.
- Глушь, - пробормотал он. – Глушь с медведями.
Он прошел в калитку, тщательно следя за тем, чтобы не коснуться ее краем своего светло-коричневого шерстяного пальто, поднялся на крыльцо и деликатно постучал в дверь. Никто не ответил ему. Только не пойми откуда вынырнул пушистый серый кот и принялся тереться башкой об его ногу, оставляя длинные светлые шерстинки на тщательно отглаженных брюках.
Мужчина вздохнул, оттолкнул кота и постучал еще раз, с такой силой, что в доме задребезжали замызганные стекла.
- Что нужно?
Дверь распахнулась так резко, что мужчина не успел даже отдернуть руку – так и остался стоять с занесенным кулаком.
- Одноглазый, - ответил он, неожиданно для самого себя оробев. Стоящий перед ним парень был не старше восемнадцати, но его угрюмый вид внушал невольные опасения. – Мне нужен Одноглазый.
- Его нет.
Гость растерялся.
- Как нет? Мы договаривались. Я… - тут он покосился на припаркованную за забором машину, - Ф-форд, мистер Джон Форд… почти как Генри Форд, только победнее…
- Он в больнице, - оборвал его парень, вышел на крыльцо, прикрыл за собой дверь и окинул мистера Форда оценивающим взглядом – от кончиков стоптанных кроссовок до потной розовой лысины. Судя по сурово нахмуренным бровям, увиденное ему не понравилось. – И вы опоздали.
Форд помолчал секунду, переваривая информацию.
- Значит ли это, милейший мой сэр, - начал он осторожно, - что, невзирая на прискорбное происшествие, случившееся с вашим… батюшкой… наша маленькая прогулка все же состоится?
- Состоится, - сказал кто-то сзади. – Хотя на месте нашего проводника я бы не стал вас ждать. Вы опоздали на полчаса.
Говорившему было уже за сорок, по крайней мере в его коротко подстриженных темных волосах уже показалась седина, он был высок и жилист и чем-то напоминал поджарого охотничьего пса – если, конечно, существуют псы, курящие крепкие сигареты.
- Дороги, - вздохнул Форд и неопределенно взмахнул в воздухе шляпой, разгоняя сизый сигаретный дым, слоями зависший во влажном осеннем воздухе. – О, эти деревенские дороги, любезнейший… мы ведь еще не представлены?
Курильщик фыркнул.
- Нескромный вопрос, любезнейший, - ответил он в тон, - учитывая, что мы собрались нарушить сразу три закона.
Форд пожал плечами.
- О да, сохранение анонимности было бы крайне желательно. Но для удобства коммуникации, вы, дражайший сэр, могли бы озаботиться псевдонимом.
- Псевдонимы, - курильщик осклабился, - по-вашему, они продаются в магазинах туристического снаряжения, рядом с альпинистскими крючьями и спальными мешками? Впрочем, вы можете называть меня Джоном Доу. Предупреждая ваши вопросы – нашего психопомпа зовут Том – нет никаких сомнений, что это ненастоящее имя, а вон та красотка, - на этих словах мистер Доу махнул рукой в сторону зарослей можжевельника - именует себя Дороти.
Форд взглянул в указанном направлении и увидел скромно стоящую в тени девушку. Она казалась ужасно юной и напуганной. Заметив, что общее внимание обращено на нее, она подошла и кивнула мистеру Форду. Он удивился про себя – каким ветром занесло эту чистенькую девочку на самую глухую окраину шотландского заповедника. С ним-то самим все ясно, да и мистер Доу, как ни старается казаться загадочным, виден насквозь. Охотника Форд чуял за милю, даром что у того сейчас не было в руках ружья.
– Дивно. Джон Форд, к вашим услугам, - он еще раз взглянул на тщательно выбритую физиономию охотника и, не удержавшись, добавил:
- Вам больше подошло бы имя Натти Бампо.
Охотник изумленно уставился на него, потом вдруг громко расхохотался.

- Все здесь? – нетерпеливо спросил Том. – Тогда выступаем. Но прежде я хочу вам кое-что сказать.
Он выудил из-под крыльца здоровенный рюкзак и повесил на плечо двустволку, окидывая свое маленькое стадо усталым взглядом овчарки.
- Первое, - сказал он. – Вы будете слушаться меня беспрекословно. Вас сюда никто не звал, поэтому расстанусь я с вами без сожалений. Второе. Если кто-то сомневается, нужно ли ему все это – советую ему подумать еще раз, и подумать крепко, потому что если вы войдете в лес, вернуться сможете только вместе со всеми. Если вы передумаете сейчас, деньги я верну, не сомневайтесь. Третье. Никаких фотоаппаратов. Если хотите фотографировать, езжайте к Лох-Нессу. И четвертое.
Он сделал паузу. Форд подумал, что эта речь отрепетирована заранее. Может даже, парень не сам ее придумал. Наверное, так приветствовал туристов его папаша - Одноглазый. Форду стало интересно, сможет ли юнец справиться с группой людей, которые все старше его – характер у парня явно не сахар, но не факт, что он сладит с тем же Кожаным Чулком. Да и сам Форд – он, конечно, будет прислушиваться к рекомендациям проводника, но в рамках разумного. В конце концов, у него здесь свои цели и свой интерес.
- Четвертое, - повторил Том, чуть повысив голос. – В Лесу вы увидите вещи, объяснить которые будете не в состоянии. Многие из них опасны. Некоторые – опасны смертельно. Поэтому если кто-нибудь из вас увидит что-нибудь необычное… хоть что-нибудь… он скажет мне немедленно и мы уйдем оттуда. Если кого-то это не устраивает – вы знаете, что делать.
- Ехать фотографировать Несси, - закончил за него Доу, паскудно ухмыляясь. Юноша сделал вид, что не замечает иронии.
- Именно.
С Доу будут проблемы, снова подумал Форд. Обязательно будут. Он охотник на крупную дичь. Крутой мужик. Не из тех, кто будет слушаться приказов какого-то молокососа. И тем более не из тех, кто сбежит, поджав хвост, при первых признаках неведомой опасности.
- Машины придется оставить здесь. Мы могли бы скостить десять-двенадцать миль, но велик риск наткнуться на лесников.
- Резонно, - охотник кивнул и снова ухмыльнулся, демонстрируя пожелтевшие от никотина зубы.
- Тогда разгружайте свое барахло, - парень неопределенно махнул рукой. Дороти уже копошилась возле своего багажника. Мистер Форд не спеша дошел до тезки-форда, с которым за три часа тряской езды по заросшим проселкам успел почти что сродниться, тяжело вздохнул, потом достал из-под сидения рюкзак. Он показался ему очень тяжелым. Путешествие обещало быть не из приятных.

- Уходишь, значит.
У женщины было совершенно бесцветное лицо – такое лицо увидишь, и тут же забудешь. Мистер Форд уже видел такие лица – и знал, что сила, стирающая с них все краски, именуется скорбью. У нее такой вид, как будто кто-то умер, подумал он и тут же вспомнил – Одноглазый. Тот парень, Том, сказал, что отец в больнице. Форд постеснялся спросить, что случилось – не его это дело. Теперь, глядя на убитое лицо миссис Одноглазой, он подумал – наверняка что-то серьезное.
- Ухожу.
Женщина судорожно вздохнула, комкая в руках конец фартука. Маленький мальчик, который до этого бродил у калитки, подбежал к матери, и молча показал брату кулак. Том не обратил на него внимания.
- Если с тобой что-нибудь случится, я не переживу, - твердо сказала мать.
- Со мной ничего не случится, - ответил Том. По его скучному голосу, Форд понял, что этот разговор происходит у них не в первый раз.
- Твой отец тоже так говорил. А теперь даже имени своего не помнит.
- Мама…
- Это плохое место, сынок. Плохое место для людей.
- Мама, мне пора.
Парень быстро шагнул вперед, как будто хотел ее поцеловать, но потом смутился и вместо этого просто неловко погладил мать по плечу. Он попытался было потрепать маленького братца по голове, но тот вывернулся из-под его руки, сердито сверкая глазенками. Том пожал плечами, отвернулся и подошел к машине, возле которой его уже ждали остальные.
- Идемте, - отрывисто бросил он, перекинул через плечо здоровенную двустволку и быстро зашагал по раскисшей дороге; остальные гуськом потянулись за ним. Женщина стояла, не двигаясь с места, пожирая удаляющуюся фигуру своего сына жадным взглядом, как будто пытаясь запомнить малейшие детали этой сцены. Никто из туристов не решался смотреть ей в лицо.
- Ах, матери, - пробормотал мистер Форд больше про себя.– Если б на то была их воля, мы все до седин ходили бы на помочах.
Том угрюмо взглянул на него и промолчал.


Через несколько миль Дороти поняла, что лямки своего рюкзака отрегулировала неправильно. Они были чересчур длинными, и поэтому при каждом шаге рюкзак бил ее по заднице, издавая при этом какое-то глухое лязганье. Дороти попыталась вспомнить, в каком порядке упаковала туда вещи, и пришла к выводу, что звуки издавали консервные банки. Она подсунула большие пальцы под лямки, чтобы хоть как-то смягчить монотонный, выводящий из себя жестяной перестук, разрываясь между желанием остановиться и разобраться с проклятыми банками, и опасением задержать группу на самом опасном участке пути.
С проселка, который вел к дому Одноглазого и дальше в деревню, они свернули на неширокую тропу, уходившую на запад, в сторону заповедника. Периметр запретного леса охраняли патрули лесничества, и, замешкавшись на дороге, ничего не стоило наткнуться на такой патруль. Дороти понятия не имела, какое наказание полагается за пересечение границы заповедника. Наверное, она отделается штрафом. А вот мистеру Доу и Тому грозит обвинение в браконьерстве – они тащат с собой ружья, и выглядят так, как будто готовы ими воспользоваться. Почему-то Дороти хотелось, чтобы у нее тоже было ружье. Не то чтобы она умела с ним обращаться, конечно.
Но так было бы спокойнее.

Солнце перевалило за полдень, когда тропа кончилась, затерявшись в вереске, и идти стало труднее. Местность была холмистая – ближе к вершинам росли сосны и белый мох, сухой несмотря на прошедший ночью дождь, но если спуститься в ложбину, ноги начинали вязнуть в болотной жиже, а высокие ровные сосны сменялись чахлым осинником и зарослями багульника и голубики.
- Мы пересекли границу, - сказал Том во время короткого пятиминутного привала. – Но расслабляться не советую. Лесники избегают углубляться в лес, но здесь мы вполне можем наткнуться на кого-нибудь из них. Лучше не задерживаться.
Дороти выругалась про себя. Плечи уже начинали ныть от непривычной тяжести, но жаловаться было некому. Она снова поправила рюкзак – нет, точно что-то не так было с его конструкцией: лямки вроде подтянула, а консервные банки по-прежнему хлопают по заднице, хоть и с меньшим размахом – и ускорила шаг.
- Поразительное место, не так ли?
Дороти подумала, что среди всех них человек, называющий себя Джоном Фордом, пожалуй, самый странный. Лысеющий пижон в длинном пальто и брюках со стрелками, теперь заляпанными болотной грязью почти до колена, казался совершенно неуместным здесь, в царстве сосен и поросших вереском холмов, но его самого это несоответствие не смущало нисколько.
- А воздух, воздух-то какой! – мистер Форд шумно вздохнул и раскинул руки в стороны, как будто пытаясь схватить упомянутый воздух в объятья. Его левый рукав задел плечо Дороти, и она отпрянула, глядя на нахала исподлобья, похожая на рассерженную кошку.
- О, простите, моя дорогая, - сказал Форд, ничуть не смутившись. – Я, должно быть, слегка захмелел. Такой воздух… кажется, что его можно пить, как золотое вино. А те холмы, которые тонут в синеватой дымке… они похожи на женскую грудь, едва прикрытую шифоновым платьем. Вон, взгляните…
Дороти прищурилась и посмотрела в указанном направлении, про себя позавидовав буйной фантазии мистера Форда. Там, где тот видел женские груди, она нашла лишь поросшие лесом холмы.
- Вы знаете, моя милая леди, - продолжал Форд, - сейчас мы пересечем невидимую границу и окажемся в сказке, да-да, в сказке. Какие истории ходят про этот лес и скрытые в нем чудеса! У меня сердце замирает при одной мысли о них…
Он на секунду отстал, чтобы порыться в своей сумке, а когда вновь нагнал ее, в его руках была небольшая видеокамера. Дороти шарахнулась от нее в сторону и прошипела:
- Никаких съемок. Не смейте! Иначе я… я разобью вашу камеру, клянусь.
На добродушном розовом лице Форда появилось выражение растерянности.
- Помилуйте, милая, - сказал он, – У меня и в мыслях не было вас подставлять. Напротив, я хотел попросить, чтобы вы сняли меня. Я пойду там, сбоку, а вы снимайте.
Дороти фыркнула.
- Да вы нарцисс, мистер Форд.
- Я журналист, - с достоинством ответил тот.
- Том говорил, что снимать нельзя, - напомнила Дороти. Форд досадливо поморщился.
- Он говорил только про фотографии, - сказал он. Отговорка, достойная пятилетнего ребенка, а не взрослого мужчины под сорок, подумала Дороти. Впрочем, Форд ей скорее нравился. Он был забавным.
- Хорошо, я вас сниму, - неохотно согласилась Дороти. – Я сниму, а вы за это расскажете мне, что вас привело сюда. Я имею в виду – про Лес.
- Любопытная юная леди, - Форд хотел погрозить ей пальцем, но чуть не выронил камеру. – Вы случайно не учитесь на журналистку?
- Нет, - отрезала она. – Это кнопка включения? А где зум?
- Вот тут, - показал Форд. – И ради бога, осторожней с камерой, дитя мое. Она мне заменяет жену, детей и собаку.
Форд снял шляпу, поплевал на ладонь, пригладив жалкий пух, еще остававшийся на его лысине, затем направился вслед за Томом и Доу, порядком их обогнавшими.
- Так хорошо видно? – спросил он взволнованно. Дороти, не отрывая взгляда от экрана камеры, показала ему большой палец.
- Вы в кадре, мистер, - сообщила она. – Камера, мотор!
Форд набрал в грудь воздуха, фальшиво улыбнулся и заговорил каким-то не своим, глухим и мрачным голосом:
- Сейчас мы находимся на опушке Запретного леса, самого таинственного из шотландских заповедников. Как следует из названия, посещение его запрещено для обычных туристов. Официально считается, что причина этого – охрана редких видов животных, таких как благородный олень или ушастая сова.
Форд сделал эффектную паузу и медленно пошел вперед. Солнце, проникающее сквозь кроны деревьев, золотило его одежду. Дороти двинулась параллельно с ним, не отрывая взгляда от экрана видеокамеры, на котором миниатюрный Форд гулял по лесу, сунув руки в карманы пальто, и глухо вещал:
- Многие места Шотландии окутаны легендами. Взять хотя бы замок Глэмис или знаменитое озеро Лох-Несс. Легенды становятся развлечением для любопытствующей публики, но не в случае с Запретным лесом. О нем рассказывают неохотно и шепотом. Многие из тех, кто осмелился отправиться туда, так и не вернулись. Некоторых из них находили потом в разных городах – от Глазго до Абердина, обычно в больницах. Никто из них не помнил, что приключилось с ним в лесу. Многие не помнили вообще ничего о себе, даже своего имени.
Форд цинично усмехнулся и задумчиво добавил, глядя прямо в объектив:
- Позже я представлю доказательства своих слов. Доказательства, которые заставляют думать, что решение закрыть лес для посещений и выставить кордоны продиктовано вовсе не охраной оленей.
Он едва заметно кивнул, и Дороти выключила камеру.
- А дальше? – спросила она.
- Дальше – потом, - сказал Форд. – Ближе к вечеру.
- А не темно будет?
- В том-то весь и смысл, - он хитро прищурился. – Темнота… тишина… далекое уханье филина… и тут из темноты выхожу я в пальто.
Дороти невольно хихикнула, но тут же осеклась и торопливо сунула камеру в руки журналиста.
Откуда-то из кустов вынырнули Том с мистером Доу.
- Ну, что встали? – нелюбезно спросил проводник. – Мы вас ждать должны?
- Оба-на, камера, - удивился Доу. – Вы, мистер, микроволновки с собой не взяли?
- Милостивый государь, - елейным тоном начал Форд, обращаясь к Тому, - я уверяю вас, что никоим образом не злоумышляю против кого-то из драгоценнейших спутников.
- Мне насрать, - коротко бросил проводник. – Я сказал – никаких съемок.
- Это самодурство! – возмутилась Дороти. – Он же никому не мешает!
Том посмотрел на нее грозно, но Дороти показалось, что в глубине его глаз кроется замешательство. Как будто он не знал, что делать дальше.
- Отдайте камеру, - сказал он тихо.
Форд отступил на шаг.
- Она мне заменяет семью, детей и собаку, - повторил он и спрятал камеру за спину, как ребенок.
- Отдайте, - Том говорил почти шепотом. – Мы в лесу. Здесь вы выполняете мои приказы или идете домой. Один. Немедленно.
На пухлом лице журналиста отразилось мучительное сомнение. Несмотря на юность, в Томе было что-то, что заставляло к нему прислушиваться. К тому же, Форд вовсе не был уверен, что сможет найти обратную дорогу. Вроде, надо идти на восток. Или на север. Наверное.
К тому же, с камерой или без, а Лес манил его.
- Ваша взяла. Держите.
Том быстро покрутил камеру в руках, снял крышку и выщелкнул аккумулятор.
- Это пока останется у меня, - сказал он, возвращая камеру владельцу, и сунул аккумулятор в нагрудный карман. Форд проводил его тоскливым взглядом.
- Самодур, - снова пробормотала Дороти. Том круто развернулся и зашагал вглубь леса. В мрачном молчании они последовали за ним.
Хорошего настроения как не бывало.

Вечером они разбили палатку в лощине между двумя пологими холмами. Поднялся ветер, и под его порывами сосны жалобно скрипели. С наслаждением избавившись от рюкзака, Дороти присела на поваленный ствол и посмотрела вверх, в густо-синее, почти черное небо, исчерченное переплетенными ветвями. В какой-то момент ей показалось, что сосны падают на нее, вначале медленно, еле-еле кренясь набок, потом все быстрее и быстрее, с оглушительным треском выворачивая корни из земли. Она вздрогнула и поспешно отвела взгляд, уставившись на растущий под ногами ландыш. Его листья побурели, а на стебле, там, где по весне цвели маленькие душистые цветочки, красовались четыре твердые оранжевые ягоды.
Вряд ли этой ночью мне удастся выспаться, подумала Дороти. Чертовски неуютное место.
Не говоря уж о том, что холодное.
Тем же вечером случился и второй скандал, который, впрочем, быстро затих: на этот раз Доу отчетливо был на стороне Тома, а ругаться с людьми, у которых единственных есть оружие, было как-то страшновато.
Началось с того, что Дороти спросила, как долго им еще идти.
- Дорога до замка займет два дня, - сказал проводник. – День на месте. Два дня на обратный путь. Итого неделя.
Мистер Форд пошевелил губами, подсчитывая в уме.
- Что-то у вас не сходится, юноша.
- Юноша прав, - вмешался вдруг Доу. – Если я чего-то понимаю в этой жизни, так это то, что планы строятся лишь для того, чтобы потом быть нарушенными.
- Идти будем только до заката, - продолжал Том. У него была раздражающая манера пережидать все вопросы и возражения, как налетевший вдруг порыв ветра – с полнейшим равнодушием. – Огонь разжигать нельзя. Фонарики – тоже.
Дороти и Форд заговорили одновременно, что-то возражая и доказывая. Охотник молча курил, иронически улыбаясь.
- Я сказал – нет, - Том впервые повысил голос. – Вы не знаете, кого может привлечь ваш свет.
- Лесников? – пискнула Дороти. Мальчишка смерил ее мрачным взглядом.
- В лучшем случае. Далее. Дежурить будем по очереди, первые дежурства ваши. Мы с мистером Доу – с двух до пяти утра, это самое… неспокойное время. Мистер Доу, оружие лучше держать наготове, но упаси вас господь палить без толку.
- Вы плохо обо мне думаете, юноша, - Доу сплюнул. – Я ходил на охоту, еще когда вы сиську сосали. Я знаю, когда надо палить, а когда не надо.
На Тома эта отповедь не произвела никакого впечатления. Дороти невольно восхитилась его самообладанием. Есть, наверное, преимущества в лесном житье-бытье… станешь тут храбрым, когда идешь, скажем, отлить, а из-за сосен на тебя волки смотрят.
Ей не хотелось даже думать о том, что ночью и ей самой может захотеться в кустики, и придется идти в темноту, рассеиваемую лишь слабым светом молодой луны – и черт его знает, кто живет в этой темноте.

Они быстро съели свой ужин, состоящий из холодных консервов и отсыревшего хлеба. Первое дежурство досталось Дороти. Она повернулась спиной к палатке и, закутавшись в одеяло, скорчилась на земле среди брусничника. Сосны стонали над ее головой. Дороти вдруг почувствовала себя очень одинокой и несчастной. Казалось, вокруг нет ничего, кроме чужого холодного леса – во всей вселенной остались лишь деревья, влажный мох и прелые листья. Она представила, что больше нет никого кроме нее и трех чужих мужчин, храпящих на разные голоса в палатке, и ей захотелось плакать.
За ее спиной что-то зашуршало. Дороти лениво обернулась, стараясь не разрушить свой уютный кокон из одеял.
- Не возражаете?
Она молча подвинулась. Доу опустился на бревно рядом с ней и достал из кармана сигареты.
- Странный лес, - сказал он.
Он затянулся и выпустил из ноздрей струйку дыма, серого на фоне черного неба.
- Почему?
- Животных нет, - ответил он. – Птиц нет. Даже какого-нибудь дятла. А ведь это заповедник, тут зверье должно только так бродить.
Дороти задумалась, пытаясь вспомнить, видела ли по пути сюда какую-нибудь живность. Получалось, что нет.
- Зачем ты здесь, детка? – вдруг спросил Доу. – Ищешь Оза, великого и ужасного?
- В некотором смысле.
- В некотором смысле, - передразнил он. – А не боишься? Ты одна… в лесу… среди незнакомцев…
Дороти медленно повернула голову. В ее глазах, казавшихся черными из-за расширившихся в темноте зрачков, плясали крошечные огоньки – отраженный кончик сигареты.
- Я, знаете ли, немного ведьма, - спокойно сказала она. – Никто не может мне навредить.
- Уверенность в собственной неуязвимости не доводит до добра.
Дороти промолчала.
- Железный дровосек, - вдруг пробормотала она.
- Что? – Доу прикурил следующую сигарету от предыдущей и запустил окурком в ствол сосны.
- Ну, если уж мы идем к Озу, - пояснила она. – Я Дороти, а вы – Железный дровосек. А Форд – наверное, Страшила.
- Ну да, немного мозгов ему бы не помешало, - Доу тихо засмеялся. – Лично я не прочь попросить у Оза новое сердце. И легкие.
- А Том тогда – Трусливый Лев? Не похож.
- Напротив, - возразил Доу. – Очень похож. Он боится куда сильнее, чем показывает.
- Боится? – Дороти нахмурилась. – Кого? Вас?
- Почему меня?
- У вас ружье.
- Кто я, по-вашему – Джек-Потрошитель? – проворчал Доу. – К тому же, если верить слухам, я - далеко не самое страшное, что есть в этом лесу. Нервозность нашего проводника это лишь подтверждает.
- А вы верите слухам? – тихо спросила Дороти. – Про исчезнувших людей. Про тех, кто забыл даже свое имя. Про тех, кто видел здесь странных животных. Несуществующих животных.
- Единорогов, - кивнул Доу.
- Да.
- Если бы не верил, меня бы здесь не было.
Где-то совсем рядом с ним раздался глухой звук. Доу вскочил на ноги. В его руках не пойми откуда оказался карабин. С полминуты он стоял неподвижно, вслушиваясь.
- Сова, - сказал он, наконец. – Все-таки здесь есть птицы. И то радость.
- Да, так и должно быть, - Дороти кивнула и добавила, встретившись глазами с испытующим взглядом охотника. – Я имею в виду – в лесах же обычно живут совы?
Доу промолчал. Его не оставляло ощущение, что девчонка знает про этот лес намного больше, чем говорит.
- Когда вы говорили про единорогов, - вдруг сказала Дороти, - вы ведь не имели в виду, что собираетесь на них охотиться?
- Детка, ты не говоришь о своих планах. Почему ты думаешь, что я поделюсь своими?
- Да мне вообще-то все равно, - Дороти равнодушно пожала плечами, поднялась с бревна и, упершись руками в бока, выпрямила затекшую спину. – Просто должна вас предупредить – тот, кто убьет единорога, будет проклят.
Она направилась к палатке. Доу чертыхнулся – догоревший окурок обжег ему пальцы.
- Это как – проклят? – крикнул он ей вслед.
Дороти обернулась, и на ее губах появилась нехорошая усмешка.
- О, когда это с вами случится, вы поймете.


Рассвет следующего дня выдался серым и промозглым. Солнце не показывалось, и угадать его местоположение можно было только по слепяще-белому пятну в облаках. После скудного завтрака они собрали палатку и продолжили свой путь на юг. Местность постепенно повышалась, холмы становились круче, иногда обрываясь в почти отвесные овраги, на дне которых клубился белесый туман. То и дело попадались глыбы гранита, некоторые – по восемь футов высотой – следы, оставленные прошедшим здесь когда-то ледником. Идти было тяжело. Никто не разговаривал. Даже Форд, еще вчера веселый, как птичка, после потери камеры заметно погрустнел, и только время от времени кидал в спину проводнику укоризненные взгляды.
Впрочем, угрызений совести Том не чувствовал. Форд может хныкать сколько хочет. В отличие от Тома, он понятия не имеет о том, что нравится лесу, а что нет. Список второго был значительно длиннее списка первого. Различная электроника его возглавляла.
GPS-навигатор мистера Доу сдох вчера незадолго до заката.
- А я-то было уже начал недоумевать – зачем нам нужен проводник, - сказал тогда охотник. – Но выходит, что от вас все же будет польза, юноша.
И он постучал ногтем по крышке навигатора.
- Здесь не работают электрические приборы.
- Тогда, может, вернете мне аккумулятор? – встрял Форд. Том даже не посмотрел на него.
- Нет.
Это правило было введено его отцом. Однажды Одноглазому довелось сопровождать группу студентов – таких же настырных журналистов, как Форд. Камеры сдохли на второй же день, вместо изображения выдавая лишь бегущие полосы помех. Менее упорные люди спрятали бы сломанные приборы в рюкзаки и на том успокоились, но журналисты, видимо, сделаны из другого теста. Они весь день бегали по лесу с включенными камерами и снимали помехи – а когда вечером сели пересматривать отснятый материал, увидели на фоне помех странные размытые фигуры. А ночью один из студентов, тот, кто стоял на вахте, взял нож и перерезал глотку двум своим товарищам, а потом и самому себе.
Из пяти человек, отправившихся в Лес, вернулись двое. В здравом рассудке же остался один Одноглазый.
В тот раз отцу повезло.
Том видел у девушки – кажется, Дороти – компас. Он никак не прокомментировал это, хотя знал – еще несколько миль, и компас тоже перестанет работать. Стрелка будет крутиться, как бешеная, как будто где-то здесь пролегают большие запасы железной руды. Геомагнитная аномалия, так это называл один из тех фриков, что толпами валили в Запретный лес. Том не знал, что именно это означает.
Сколько он себя помнил, к отцу всегда приходили странные люди. Некоторые приезжали на дорогих машинах, презрительно щурили глаза за золотой оправой очков и говорили с тошнотворной оксфордской правильностью. Другие – молодые, шумные, беспечные – гурьбой вываливались из своих раздолбанных пикапов и тут же принимались охать, визжать и бесцеремонно совать всюду свои носы. В карманах потертых джинсов они обычно находили для Тома пару-тройку слипшихся конфет, и вообще с ними было весело, поэтому такая разновидность туристов бесила его меньше остальных. Иногда появлялись молчаливые одиночки – молчаливые, впрочем, лишь до тех пор, пока не начинали излагать свои завиральные теории по Объяснению Всего Сущего – тогда уж их было не заткнуть. Содержание теорий варьировалось от религиозных бредней до маленьких зеленых человечков. Некоторые из них слышали голоса, которых не слышат нормальные люди. Отец научил Тома определять их по отсутствующему виду и паузам в речи. Паузы они делали для того, чтобы прислушаться к голосам. Таких брать в лес было нельзя.
Том не мог понять, что же случилось с отцом. Одноглазый был осторожен, опытен и редко терял людей – реже, чем другие проводники. Если не считать того жуткого случая со студентами, случившегося, когда отец был немногим старше, чем сам Том сейчас, было еще лишь три смерти. Одна женщина упала с обрыва – никто не знал, как так вышло, а единственный свидетель клялся, что она спрыгнула сама. Молодой парень ночью ушел из лагеря и уже не вернулся, а следы его затерялись в лесу. Еще одного мужика утащили келпи, когда он вздумал помыть ноги в безымянном озере.
Учитывая, что те, кто уходил в лес без проводника, обычно не возвращались вовсе, или возвращались, забыв даже свое имя, результат был совсем неплох.
В тот раз отец отправился в лес один. Том не знал, зачем.
Когда он не вернулся в назначенный день, они с матерью не волновались. Такое случалось и раньше. Прошла неделя, прежде чем они забеспокоились.
Через месяц они нашли его в психиатрической больнице в Абердине.
Отец не узнал их.

Через несколько часов на горизонте посветлело – как будто за следующим холмом лес заканчивался. Люди, уставшие от постоянных подъемов и спусков, повеселели и расправили ноющие плечи.
- Это что, опушка? – недоверчиво спросил мистер Форд. – Я думал, что лес… э-э-э… больше.
- Железная дорога, - коротко ответил Том.
- Железная дорога? В заповеднике?
- Это не всегда был заповедник. Дорога очень старая. Ей никто не пользуется.
Они раздвинули кусты можжевельника и по каменной насыпи влезли наверх. Том не соврал – одноколейка была заброшена, и заброшена давно. Рельсы проржавели, неприхотливые жесткие травы проросли между шпал. В нескольких десятках ярдов от того места, где они стояли, железную дорогу пересекал ствол поваленной сосны.
- Нам на другую сторону? – спросила Дороти. Том отрицательно качнул головой.
- Пока пойдем по шпалам. Иначе придется лезть через овраги. И еще…
Он замялся. На самом деле он был вовсе не уверен в своем решении. Железная дорога вовсе не была так безопасна, как ему хотелось представить. Но за ней начинались владения кентавров, а это было еще опасней.
Было еще одно, о чем Том не признался бы своему маленькому стаду, даже если бы его пытали паяльником.
Он никогда не был дальше железной дороги. Отец часто брал его с собой в лес, но границы они не пересекали. Да, он рассказывал ему о землях по ту сторону… о землях, в которых водятся диковинные существа, в шелесте листьев слышатся голоса, а воздух густ и тяжел от разлитой в нем магии, рассказывал об Озере и о Замке…
Но Том никогда не видел развалин Замка.
- Смотрите в оба, - сказал он, наконец. – Но не верьте своим глазам.

Идти по железной дороге оказалось вовсе не так легко и приятно, как могло показаться вначале. Шпалы были расположены слишком близко друг к другу, чтобы было удобно наступать на каждую из них, но слишком далеко, чтобы перешагивать через одну. Промежутки между шпалами были заполнены мелкими осколками камней, и их острые края больно врезались в ступни даже через подошвы кроссовок. Дороти чувствовала себя Русалочкой, обменявшей рыбий хвост на пару стройных ножек, кровоточивших при каждом шаге. К тому же разговаривать, идя гуськом, было неудобно. Том и Доу это понимали и потому топали молча. Но мистера Форда, обуянного жаждой общения, мелкие трудности не смущали.
- Знаете, милая леди, - зудел он, - я одного не могу понять. Что вам, такой юной, такой нежной, такой очаровательной…
- Ближе к делу.
- Что вам могло понадобиться в этом богом забытом месте?
Дороти скрипнула зубами. Почему он к охотнику не пристает? Ах, да. У Доу есть ружье.
- Конечно, это так притягательно, - продолжал болтать Форд, нисколько не смущенный ее молчанием. – Я имею в виду – тайна. Сказка. Волшебный лес с волшебным замком посредине…
- Волшебный? – пробормотала Дороти. – Что вы имеете в виду?
- Это одна из гипотез, - Форд поскользнулся на покрытой лишайником шпале и витиевато выругался. – Среди парней, исследующих паранормальные явления, она, прямо скажем, не пользуется популярностью.
- А какие пользуются? – бросил через плечо Доу.
- О, их десятки... Следы, оставленные внеземным разумом. Испытания психотропного оружия… из-за него, дескать, тем, кто сюда зайдет, и чудится всякое… Особое низкочастотное излучение, исходящее из разлома в земной коре и вызывающее то ли мутации, то ли галлюцинации. Что-то связанное с геомагнетизмом – не могу сказать точнее, по физике у меня всегда были тройки. А однажды я разговаривал с джентльменом, который утверждал, что этот лес – второй сад Эдемский, в котором Господь поселит новых Адама и Еву после Апокалипсиса.
Дороти фыркнула. Даже невозмутимый Том ухмыльнулся краем рта, что означало, что он все же прислушивается к разговору.
- Я его помню, - сказал он вдруг. – Того, с Адамом.
- Он был здесь? – спросил Форд.
- Был. Отец отказался взять его в группу, и он ушел в лес один.
- И?
- Он не вернулся, - Том отвернулся и ускорил шаг, как будто сожалея о внезапном приступе разговорчивости.
- Это было негуманно, - задумчиво сказал Форд. – Я имею в виду – по отношению к тому бедняге.
- Одноглазый был совершенно прав, - возразил Доу. – Психам здесь не место.
Дороти обогнала их, оставив за спиной разгорающуюся перепалку. Такие споры – об этике, о гуманизме, и тому подобных вещах, всегда казались ей пустым сотрясанием воздуха. Но она была довольна тем, что разговор ушел от опасной темы.
Волшебство.
Дороти подумала, что из них четверых она единственная – хотя, возможно, Том тоже – имеет хоть какое-то понятие о том, куда они на самом деле идут. И о том, что происходит в лесу.
Конечно, она не знала, откуда берутся чудеса. Никто не знал. Бабушка говорила ей, что магия – это искажение не физических даже, но логических законов. Говорила, что единственные законы, описывающие магию – это законы, которые не действуют. Как закон тяготения, или сохранения энергии, или даже закон о перемене мест слагаемых. Волшебство наступает, говорила бабушка, когда ты, скажем, берешь несколько яблок и считаешь их. Получается десять. Ты пересчитываешь те же яблоки еще раз, и получаешь восемь. Еще раз – одиннадцать.
Впрочем, эти разговоры также относились к тем, которые она, Дороти, считала бессмысленным пустословием. К тому же, бабушка была не в себе.
Дороти не знала, откуда берутся чудеса, но она знала, как вышло так, что про них стало известно магглам. Никаких идиотских ядерных испытаний или визитов инопланетян. Единороги жили здесь испокон века. Просто магглы узнали о них совсем недавно, когда барьер, ограждающий мир магии от мира тостеров и пылесосов, начал истончаться.

Какой-то резкий звук прервал ее размышления. Дороти резко остановилась. Ее спутники тоже встали, как вкопанные, озираясь по сторонам. Доу уже снял с плеча ружье. На все возможные беды у него был один ответ.
Звук повторился. Теперь было ясно, что его не может издавать живое существо. Резкий высокий свист, как будто пар выходит из клапана.
- Поезд! – закричал Доу. – Лопни мои глаза, поезд!
Паровоз мчался прямо на них, оглашая окрестности оглушительным свистом своего гудка. Из его трубы валил черный дым. Дороти смотрела на него, открыв рот, пока кто-то не дернул ее за руку. Она едва не упала, спускаясь с насыпи, но Доу поймал ее за плечи.
- Не стой на рельсах, - сказал он. – Размажет в лепешку.
И тут она вспомнила.
Дороти рванулась обратно. Доу пытался удержать ее за руку, но она увернулась и, оскальзываясь на осыпающихся камнях, помчалась вверх, к рельсам.
- Стойте! – закричала она во весь голос, почти заглушая свист паровоза. – Стойте!
Она выскочила на колею и принялась подпрыгивать на месте, размахивая в воздухе руками.
- Стойте! – кричала она, надеясь, что машинист заметит ее. – Туда нельзя! Там завал!
- Идиотка! – взревел Доу и полез вслед за ней. Краем глаза он увидел, как Том, успевший уже спуститься до середины насыпи, тоже поднимается вверх. Не было ни одного шанса, что он успеет.
- Слезай! – закричал Доу, не сводя взгляда с фигурки Дороти. На фоне бледно-серого неба ее силуэт казался вырезанным из черной бумаги. Как будто одного порыва ветра будет достаточно, чтобы смести ее…
- Дороти! Назад!
Он рванулся вперед, запнулся обо что-то и упал на одно колено, разодрав штанину и кожу под ней об острые камни.
- Дороти!
Грохот колес заглушил его голос.
Поезд налетел внезапно – несмотря на свой допотопный вид он несся со скоростью современного экспресса. Он промчался мимо, сверкая красными боками, в грохоте и в дыму, поднимая вихри угольной пыли, и проржавевшие рельсы стонали под его колесами. Доу поднялся на ноги и сделал несколько неверных шагов по направлению к рельсам. От ветра у него слезились глаза.
А потом все стихло.
Дороти стояла на том же месте. В последний момент она успела повернуться к поезду спиной и закрыть голову руками беспомощным и бесполезным жестом.
- Бо-бо-боже, - заикаясь, выдохнула она и повернулась к охотнику.
- Жива, - только и сказал тот. – Охуеть.
- Мамочки, - Дороти отняла руки от лица и бессильно опустилась на землю. Ее трясло.
Доу плюхнулся рядом с ней и попытался закурить. Сигарета выскользнула из неловких пальцев, и ее подхватил налетевший ветерок – последний отголосок воздушного потока, создаваемого призрачным паровозом.
Через минуту послышался стук падающих камешков и на насыпь вылезли Том и мистер Форд. Том был бледным, как простыня. Пухлая физиономия Форда, напротив, раскраснелась от физической нагрузки.
- Ты как? – спросил проводник. Дороти вдруг подумала, что это едва ли не первый раз за два дня, когда он обратился лично к ней. А мальчик-то стесняется, мелькнуло у нее в голове, и она хихикнула – жалобно и пискляво.
- Я не… ох…
Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.
- Я вроде жива.
- Это не был настоящий поезд, - объяснил Том. – Здесь не ходят поезда, вы же видели, в каком состоянии рельсы.
- Поезд, идущий в ад, - пробормотал Доу. С третьей попытки ему все же удалось закурить. – Поезд-призрак.
- Зачем тебя вообще понесло на рельсы? – спросил Том, снова напуская на себя суровый вид. Напуганный мальчишка уступал место матерому следопыту.
- Я думала предупредить, - пролепетала Дороти. – Я думала – там же сосна повалена, поезд же разобьется… Я думала – он остановится.
- Да ни хера ты не думала! – рявкнул Доу. – Дура!
- Но-но, потише, любезнейший, - вступился за нее Форд. – Бедной девочке и так досталось. Кстати, милая, вы не скажете мне – как это было?
- Что – как?
- Когда поезд проехал сквозь вас.
Дороти зажмурилась. Ветер трепал ее светлые волосы, выбившиеся из хвоста. Она казалась совсем юной и в то же время очень старой – такие лица бывают у людей, только что чудом избежавших смерти.
- Я слышала грохот, - сказала она. – И детские голоса. И смех.
- Смех? – переспросил Форд.
- Это было, как ветер, - продолжала она. – Как если бы сквозь меня пронеслось само время. Я не знаю, как это описать.
- Ветер времени, значит, - Форд выглядел озадаченным. – Очень поэтично, конечно.
- Ненавижу поэзию, - Дороти открыла глаза. – А еще это было очень холодно, и я чуть не обгадилась от страха. Идем, что ли?
Доу вдруг рассмеялся, вскочил на ноги, схватил девушку в охапку и, не обращая внимания на ее вялое сопротивление и бултыхающийся за спиной рюкзак, закружил в некоем подобии вальса.


Первая ночевка по ту сторону железной дороги легко может оказаться последней. Так говорил отец. Он расставлял на столе солонки, изображающие горы, делал железную дорогу из сосиски, замок из сахарницы и заброшенную деревню из тарелки с беконом, и объяснял:
- Рельсы идут с юга на север и вот тут, за мостом, сворачивают к северо-западу. Слева, если смотреть отсюда… нет, не ешь пока сосиску! Так вот, слева только скалы на десяток миль. Голый гранит. Справа по насыпи можно спуститься, но Лес там опасен.
- Кентавры?
- Хоть что-то ты запомнил. Так что до озера лучше всего идти прямо по железной дороге. И ты помнишь, о чем я тебе говорил в прошлый раз?
- Не ходить дальше станции.
- Молодец, сын.
- Пап, можно я все же съем сосиску?

Том отчетливо понимал, что после того, как они сошли с рельсов, легкая часть пути осталась позади. Но железная дорога дальше была разбита. Насыпь пересекал огромный овраг. Отец ничего не говорил о нем, наверное, он появился совсем недавно, когда насыпь размыло осенними дождями.
Никакие призрачные поезда не были и вполовину так опасны, как Лес по ту сторону рельсов. Даже настоящий поезд – ну что он с тобой сделает? В худшем случае, размажет твои мозги по колесам.
В отличие от поездов, кентавры были довольно изобретательны.
Он надеялся, что они сумеют проскочить. Если все пойдет, как надо, завтра к вечеру они будут на станции. Там их путь окончится.
Туристов нельзя водить дальше станции, так говорил отец. Там тоже небезопасно, но дальше – дальше еще хуже. Рядом с Замком твой разум начинает вытворять странные штуки. Замок может сделать так, что остаток жизни ты проведешь, погрузившись в пруд по самые ноздри и считая себя лягушкой.
Том знал, что отец нарушил собственный запрет. Одноглазый уходил в лес один – он ходил к Замку, и Том должен будет повторить его путь, чтобы понять, что же случилось с отцом в тот день, когда он забыл свое имя.
- Первое дежурство – мое, - сказала Дороти, когда они закончили ужинать. – И вполне возможно, что второе тоже. Все равно мне сейчас не уснуть.
- Бедная девочка, - сочувственно пробормотал Форд, старательно выскребая из банки остатки соуса. – Хочешь, я посижу с тобой?
- Мне вовсе не надо утирать сопли, - огрызнулась она. Форд обиженно замолчал. Странная штука возраст, подумал Том. Форду под сорок, но он ведет себя как пятнадцатилетний. А ему самому девятнадцать, но он чувствует себя на все шестьдесят. Должно быть, все дело в ответственности.
Не надо было брать туристов. Это было… глупо. Нечестно. Сначала он должен был сам пойти в лес и узнать, что же случилось с отцом. А этим ребятам нужно было сказать, что поход отменяется.
Но на лечение отца будут нужны деньги. А он не знал иного способа их заработать.
Том отошел от палатки, встал лицом к дереву и расстегнул ширинку.
Хоть бы все обошлось, беззвучно прошептал он в темноту, глядя, как струя мочи впитывается в мох. Хоть бы все было нормально. Боже, пожалуйста.
Темнота безмолвствовала.


Джон Доу знал о физической боли больше, чем любому нормальному человеку хотелось бы знать. Он был охотником. Он убивал животных. Далеко не все они умирали безропотно.
Существует некий предел, за которым ты превращаешься в безмозглый страдающий кусок мяса. Но пока ты сохраняешь разум, боль – это всего лишь боль.
Доу осторожно, стараясь не делать резких движений, выбрался из палатки. Он был привычен к неудобствам походной жизни, но находиться в одной палатке с человеком, который на ужин ел фасоль, было выше его сил.
К тому же, он предпочитал страдать в одиночестве.
Рюкзак лежал возле входа в палатку, там, где он его и бросил. Когда Доу нагнулся нему, сердце закололо еще сильнее. Он неуклюже опустился на колени, одну руку прижав к груди, как будто готовился сделать предложение воображаемой красавице. Ладонью он чувствовал собственное сердцебиение. В какой-то момент ему показалось, что сердце сбивается с ритма, и он замер, дыша быстро и поверхностно – от слишком глубоких вздохов распирающая боль в груди становилась невыносимой.
Доу медленно расстегнул один из внешних карманов рюкзака и извлек из него упаковку таблеток. Он понятия не имел, помогает ли ему лекарство, или же приступ проходит сам. Обычно проходило не меньше получаса, прежде чем боль исчезала. Ему казалось, что таблетки должны действовать быстрее.
Он поднялся на ноги и осмотрелся. Все было тихо. Удивительно. Учитывая, сколько пугающих слухов ходит про это место, тут под каждым кустом должен сидеть монстр. Но уже вторую ночь все тихо и спокойно. Доу взглянул на часы. Циферблат слабо фосфоресцировал в темноте, стрелки указывали на пять минут седьмого. Он не сразу понял, что часы остановились.
Здесь не действует электроника, вспомнил он. Нужно было купить механические часы. Интересно, сейчас еще делают такие? Есть же всякие долбанутые любители старины…
Часы остановились вчера вечером. Наверное, в этот момент они пересекли некую незримую границу, за которой начиналась Страна Оз.
Страна Оз. Дороти.
Дороти.
Он только сейчас понял, что ее не видно. Она должна была дежурить, как и вчера в то же время.
Доу тихо, но злобно выругался. Потом подхватил карабин, с которым не расставался, и обошел лагерь по периметру. Куда могло понести безмозглую девчонку? Пошла по нужде и заблудилась?
Первой мыслью было дать выстрел в воздух, но что-то его остановило. Том твердил, что нельзя привлекать внимание, и в его словах было что-то, что заставляло к ним прислушиваться. Он, конечно, молокосос, но про Лес знает куда больше, чем все они вместе взятые. Доу осмотрелся внимательней. В двух шагах от пенька, возле которого лежало брошенное девчонкой одеяло, рос густой кустарник. Некоторые ветки его были сломаны, как будто кто-то шел через чащу.
Доу раздвинул кусты и полез напролом, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в слабом свете молодой луны. Может, он сумеет увидеть еще какие-нибудь следы…
Что-то липкое и невесомое коснулось его губ. Доу отпрянул, автоматически прикрыв лицо выставленным вперед локтем. Для человека, который полжизни провел в лесах, он до смешного пугался всякий раз, вляпавшись в паутину. Он не боялся пауков, даже ядовитых, но в прикосновении паутины было что-то, заставлявшее его содрогаться от острого, пароксизмального отвращения.
Дорожка из сломанных веток вела его на запад. В какой-то момент ему показалось, что ветки обломаны специально, как будто Дороти таким способом помечала свой путь. На одном сучке он нашел клок серебристо-белых ниток, или, может, шерсти. Дороти зацепилась рукавом свитера, или тут прошло какое-то животное?

А потом кусты расступились, и Доу оказался на небольшой поляне, залитой бледным лунным светом. Дороти сидела, прислонившись спиной к дереву, и, увидев охотника, прижала палец к губам.
А перед ней, уместив голову у нее на коленях, лежал единорог. Его белая шкура отливала серебром. Отличная мишень.
Медленно, бесшумно Доу поднял ружье и прицелился. Если он будет достаточно аккуратен, выстрел не заденет девушку…
Дороти отчаянно замотала головой и наклонилась вперед, обняв единорога за шею. Его бока с резко выступающими ребрами мерно поднимались и опускались в такт шумному дыханию.
- Отойди, - одними губами шепнул Доу.
- Нет, - ответила она.
Единорог поднял увенчанную длинным витым рогом голову. Когда лунный свет упал на его морду, Доу увидел, что его глаза затянуты белесыми пленками. Он очень стар, вдруг понял Доу. Стар и слеп.
Единорог с трудом поднялся на ноги и замер, прядая ушами и втягивая воздух вывернутыми ноздрями. Потом повернулся к Доу и нагнул шею, наставив на него рог.
- Не надо, - попросила Дороти.
Доу выстрелил.
Серебристая кровь, похожая на ртуть, брызнула в лицо сидящей девушки. Единорог захрапел и неуклюже повалился на землю. Его копыта в агонии скребли землю, вырывая из нее кустики брусники.
Охотник опустил ружье, подошел к мертвому единорогу и коснулся оставленной пулей раны. Его пальцы тут же окрасились серебристой кровью – как будто он окунул их в жидкий металл. Под пристальным взглядом Дороти он сунул их в рот и облизал. На вкус кровь единорога была вязкой, как грех, и горькой, как предчувствие смерти.
Дороти встала и вытерла лицо рукавом куртки.
- Теперь ты проклят, - сказала она.
Где-то невдалеке раздались голоса. Том и журналист выкрикивали их имена.
Доу достал из кармана сигареты и закурил. Даже сквозь табачный дым он продолжал чувствовать горечь единорожьей крови. Он сделал то, за чем пришел сюда, но почему-то его не оставляло ощущение, что он совершил чудовищную ошибку.
- Я знаю, - ответил он, наконец, доставая свежевальный нож. – Знаю.

Увидев мертвого единорога, Том не сказал ничего. Только бросил быстрый взгляд на охотника и отвернулся, как будто ему было неприятно на него смотреть. Форд бегал вокруг и квохтал, как курица, пока Доу самым недвусмысленным образом не наставил ружье в его сторону.
Брошенный лагерь был не дальше, чем в полумиле. Доу знал это точно. Обратный путь не должен был занять дольше двадцати минут.
Через полтора часа они окончательно поняли, что заблудились.
Ночь становилась все чернее. Луна и звезды скрылись за низкими облаками, и теперь они не могли определить стороны света. Доу пытался найти дорогу назад по сломанным веткам, которые и привели его на поляну, но все метки исчезли. Как будто сам лес мстил им за смерть единорога.
Судя по тому, что про этот лес рассказывали, это было возможным.
Они шли в угрюмом молчании. С того самого момента, когда Том признал, что они заблудились, никто не сказал ни слова. Лес становился все гуще, сосны и березы сменились дряхлым ельником. Огромные еловые лапы цеплялись за одежду и волосы, как когти злобных животных, и на них было полно паутины – порой ее было так много, что она окутывала ветки полупрозрачным саваном. Он ее постоянных липких прикосновений людей передергивало.
- Мы должны вернуться! – заявил Форд, остановившись на какой-то прогалине и утирая со лба пот и паутину. – Все. Хватит. Послушайте, это же бессмысленно! Мы сейчас зайдем в чащу и… и никогда оттуда не выберемся!
- Прекратите истерику, - поморщился Доу.
- А вы вообще заткнитесь! – рявкнул вдруг Форд. – Это из-за вас! Это вы рассердили лес!
- Рассердил? Лес? – Доу ухмыльнулся. – Ну и чушь.
- Это так, - подтвердил Том. – Но мы не сумеем вернуться. Я… я не знаю, где мы. И куда мы идем. Сейчас лес сам ведет нас.
- Тогда останемся здесь! Подождем рассвета!
Дороти сделала шаг вперед.
- А вы уверены, - сказала она, - вы уверены, что рассвет наступит?
- Но разве возможно иное?!
Она кивнула.
- Здесь – да.
Том внимательно посмотрел на нее. Отец рассказывал ему, что со временем в лесу творятся странные вещи. Там послезавтра может наступить позавчера, а за четвергом сразу идет суббота. Хуже всего – это вернуться из леса за несколько дней до того, как ты туда вошел.
Но откуда про это могла знать городская девчонка?
- Она права – сказал он. – Нам нельзя останавливаться.
- Тогда мы должны разделиться! – упорствовал Форд. – Это все он виноват! - он ткнул пальцем в сторону охотника. – Из-за того, что один кретин палит во все, что шевелится, мы все погибнем!
- Вы думаете, лес нас различает? – хмыкнула Дороти. – Мы все в одной лодке.
Крупный, с кулак размером, паук упал с ветки прямо между ними.
- Это плохо кончится, - мрачно пообещал Форд. – Плохо, плохо кончится.
Вместо ответа Доу демонстративно погладил приклад ружья.

Когда полгода назад ему сказали, что он умирает, он только пожал плечами и закурил.
- Здесь нельзя курить, - заметил врач. – А вам – нельзя курить вообще.
Доу пустил дым ему в лицо.
Не то чтобы он не догадывался, к чему все идет. Резкие боли в груди донимали его уже давно. После смерти его освежуют, как свинью на бойне, и будут показывать студентам. Какой-нибудь умник в белом халате достанет его сердце из грудной клетки и скажет:
- Вот что бывает, если слишком много курить.
Он снял деньги со своего счета в банке, поехал в Таиланд и вернулся через месяц – похудевший, с красной и шелушащейся от солнца рожей, с триппером, подцепленным от какой-то шлюшки, и с планом дальнейших действий.
Он никогда не верил россказням про Запретный Лес. Всего лишь очередная байка из тех, что рассказывают у костра – когда все пьяны достаточно, чтобы верить во всякую чушь, но еще в состоянии внятно произносить слова. По кабельному таких историй пруд пруди – то про инопланетян, то про ведьм. Доу не верил в НЛО, единорогов и прочую хрень. И уж тем более в то, что кровь единорога способна вылечить все болезни и продлить жизнь.
Чушь несусветная, подумал он.
А потом подумал – а что я теряю?
Терять было нечего.
Но он невольно подставил своих спутников, и теперь чувствовал что-то вроде вины. Это было несвойственное ему переживание – и он бы предпочел, чтобы оно оставалось таковым.
Чувство вины было горьким и тягучим, как кровь единорога.
Я всего лишь хотел жить, сказал он мысленно, обращаясь к лесу. Разве один дряхлый единорог – это так важно? Да я перебил кучу зверья! Такова уж природа. Слабый погибает. Я, можно сказать, оказал этому единорогу последнюю милость.
В лесу было тихо, но в верхушках елок еле слышно шелестел ветер. Начался мелкий несильный дождь, как будто лес оплакивал кого-то – то ли мертвого единорога – последнего единорога, как вдруг понял охотник, как будто эту мысль кто-то вложил ему в голову – то ли его самого.
Мы все убиваем для того, чтобы продлить себе жизнь, хотел сказать охотник. Так или иначе. Для того, чтобы кто-то мог иметь белый коттедж с гаражом на две машины, кому-то придется умереть от голода. Даже цветы – и те растут на могилах. Я всего лишь хотел жить.
Холодные дождевые капли одна за другой скатывались по еловым лапам.

Доу сделал еще шаг вперед и едва не наткнулся на Тома. Юноша стоял, не шевелясь, как будто превратившись в соляной столп.
- Не двигаться, - прошипел он сквозь зубы. – А теперь отходите назад. Медленно.
Доу осторожно протянул руку вперед. Его пальцы наткнулись на что-то липкое, и он содрогнулся от отвращения.
- Паутина? – спросил он.
- Паутина, - подтвердил Том. – Очень много паутины.
- В чем дело? – раздался резкий голос Форда. – Что происхо…
- Тссс, - зашипел проводник.
- Вы уж определитесь, юноша, - сказал Форд язвительно. – То мы идем, то стоим. Что там такое? Паутина? Вы не хотите же сказать, что боитесь пауков?
Он оттолкнул Тома плечом и решительно шагнул вперед. Потом вдруг остановился и закричал:
- Уберите! Уберите это от меня!
Он отскочил обратно, лихорадочно хлопая себя по бокам и животу. В кромешной тьме ночного леса не было видно ни пауков, ни паутины, и казалось, что Форд пляшет какой-то пьяный танец.
- Убедились? – зашипел на него Том. – А теперь мы идем обратно. Очень быстро и очень тихо, и молитесь, чтобы ваши вопли не всполошили всех здешних обитателей.
За его спиной Дороти судорожно вздохнула.
Доу прищурился, стараясь разглядеть то, что увидела она. Сначала он не видел ничего, кроме черных стволов и черных веток, но потом начал различать, что в некоторых местах тени казались более густыми, чем они должны были быть… и они шевелились.
Размер этих черных пятен, бесшумно спускающихся к ним с деревьев, варьировался от суповой тарелки до крупной собаки.
Дороти пронзительно закричала и бросилась бежать.
- Стой! – крикнул ей вслед Том. – Не туда!
Ослепительной вспышкой в голове Доу мелькнуло понимание. Надо бежать в чащу: там, где деревья растут гуще, самые большие пауки не смогут их преследовать. Но Дороти инстинктивно направилась туда, где между деревьями виднелись просветы…
Доу рванулся следом. Черные пятна бежали за ним, перескакивая с ветки на ветку. И паутина… казалось, она была всюду. Липкая, густая, она льнула к щекам, застревала в бровях, облипала волосы. Больше всего хотелось остановиться и счистить ее чем-нибудь, хотя бы рукавом собственной куртки, но нельзя было останавливаться, нельзя было закрывать глаза.
Доу на секунду притормозил и выстрелил в один из сгустков тьмы. Ему под ноги шлепнулся здоровенный, не меньше терьера размером, паук, судорожно подергивающий волосатыми лапами.
- Матерь Божья, - прошептал он.
В спину ему уткнулось что-то мягкое. Он резко развернулся, замахиваясь прикладом, но успел остановить замах за мгновение до того, когда приклад встретился бы с головой Дороти. Она уткнулась носом в его куртку, крепко вцепившись в него обеими руками. Кажется, она плакала от страха.
Доу схватил ее за руку и потащил за собой, обратно в чащу.
Что-то большое и черное спрыгнуло с дерева прямо перед ними и издало странный шипящий звук. Доу выстрелил почти в упор. Существо покачнулось.
По лесу разнесся звук еще одного выстрела. Том тоже был вынужден применить оружие. Доу попытался определить направление. Им лучше объединиться. Если они потеряют друг друга в этой тьме, шансов не останется ни у кого…
Что-то коснулось его ноги и в следующее мгновение он почувствовал резкую боль. Он нелепо дрыгнул ногой, и с нее свалился крупный паук.
- Быстрее! – прикрикнул он на Дороти.
Раздались еще несколько выстрелов. Вряд ли Том сейчас придет им на помощь. Он, похоже, занят.
Бежать.
Еще одна тварь выросла перед ними, как из-под земли. Доу едва не влетел в нее на полном ходу, но сумел вовремя сменить курс. Дороти не была столь удачлива – ее влажная ладошка выскользнула из его руки, и девушка упала прямо в нескольких ярдах от огромного паука.
Этот паук был уже размером с лошадь.
- Не уй-ти, - проскрежетал он жутким, нечеловеческим голосом. – Не…
Доу разрядил в него последние патроны. Паук сделал несколько неверных шажков, путаясь в лапах, а потом ринулся вперед, в последней предсмертной решимости – захватить с собой на тот свет кого-нибудь еще.
Дороти выхватила из кармана какой-то тонкий прутик и, тыча им в паука, срывающимся голосом закричала:
- Авада Кедавра!
Доу опешил.
- Авада Кедавра! - повторила Дороти. С кончика ее странного оружия сорвались несколько зеленых искр. Паук издал странный скрежет. Так он смеялся.
И в этот момент Доу понял, что единственной ценой, которую Лес примет в уплату за отнятую жизнь, будет другая жизнь - или его, или…
Эта девочка ему никто. Он даже не знает ее настоящего имени.
Доу кинулся пауку наперерез, треснув его по жвалам ружьем, полезным сейчас не больше, чем какая-нибудь дубинка. Дороти завизжала.
Порыв ветра разорвал облака над их головами, и в свете выглянувшей луны он совсем близко увидел ее перекошенное ужасом лицо.
Большие пауки кусались куда больнее маленьких.
Но Джон Доу знал о физической боли больше, чем любому нормальному человеку было бы приятно знать.

@темы: ГП, Фанфикшн

---

А я тут заболел, кажется. Такой колотун напал, как будто у меня внутри сидит сотня мышей, и все они одновременно спариваются. Брат дразнится лихорадкой эбола и сулит мне кровотечение из глаз, скотина неблагодарная, про холодное пиво придется на какое-то время забыть, но жизнь все равно прекрасна.
Составил примерный топ на БФ, а то пора бы уж. Совершенно точно там будут порода, маленькие миры, армагеддон и ежедневный порок, с еще двумя пока не определился.
Заодно решил дописать фик, там уже есть 25 стр, последний рывок остался. Вот только не знаю - если из пяти персонажей канонный ровно один, это оч плохо? Или покатит? Потому что я пишу и понимаю, что это уже даже не полуоридж, это оридж на четыре пятых.
И депрессив от Санкта Поэнас, под настроение

---

Вдогонку к БФ

Этот отрывок из к/ф "Гремлины" отражает сущность БФ чуть менее, чем полностью.
Смотрим, товарищи, и узнаем себя. Чур я тот чувак с тремя сигаретами.

@темы: БФ

---

Группа Б

Читаю выборочно, но если будут время и настроение, отмечусь по всем фикам.
Я сыт и добр, а впереди выходные, так что буду нежен, как "техасский коктейль".

36. Альбус Северус и еще столько же

36. Альбус Северус и еще столько же
Младшие Поттеры демонстрируют обычные братские отношения любви-ревности-соперничества. Товарищ А. С. вдобавок уверен, что папа его не любит, потому что назвал даже не одним кретинским именем, а сразу двумя. Фи! А представляете, как было Мандангусу обидно? По сравнению с этим Остап-Сулейман-Берта-Мария Альбус Северус - это довольно осмысленно и даже мелодично. Хотя бы когда представляешься, не возникает впечатления, что у тебя полипы в носу.
Моя девушка называет такие сюжеты «драмой из жизни креветок». Но местами поржал.
«Ты же не мог назвать меня в честь гея? <…> Папа, что я такого тебе сделал?»

37. Армагеддона не будет

37. Армагеддона не будет
«И Ангел, облаченный в одежды белые, раскроет Железную Книгу, и выйдет пятый всадник на колеснице изо льда горящего, и будет скрежет зубовный и треск костей и вопли многих: «О, Боже, у нас проблемы!» И увидел я как бы кроликов, цветов многих, но больше в клетку, вроде кувыркающихся, и был звук, словно бы пролили сироп».
(с) Пратчетт.

Итак, похоже, тут у нас имеется такая редкая штука, как трагифарс. Английский бунт на поверку оказывается ничуть не менее гротескным и беспощадным, чем русский. Из Кингсли приготовят кровяную колбасу, потому что сон разума рождает таких чудовищ, что Волдеморт по сравнению с ними был наивным пусичкой. (кстати, не исключаю, что потом окажется, что Фадж специально подстроил весь пиздец, чтобы снова стать министром, но немного не рассчитал). И над всем этим безобразием реет автор и, кажется, интеллигентно посмеивается.
И еще. Пока я ползал по чужим днявкам в поисках отзывов на мою погремушку, заодно натыкался и на отзывы про этот фик, в которых кто-то недоумевал – а не слишком ли глупы персонажи?
Один человек сказал однажды примерно следующее - толпа умна настолько, насколько умен самый ее глупый представитель.
Так что - нет, не слишком. В самый раз.
Поэтому сие есть самый жуткий фик в обеих группах, и мне он очень нравится.

38. Болгарские каникулы

38. Болгарские каникулы
Ах, солнце, море, Болгария, красивая девушка, мрачное болото, секс в муравейнике… простите, увлекся.
Позавидовал Краму.
Сюжет напоминает побочный квест из какой-нибудь РПГ. Поди туда, не знаю куда и узнай там, почему трава зеленая, где находится ГЭКК и как гнать самогон из старых носков. Но РПГ современная, с красивой графикой - и вот летишь ты сначала к одному NPC, потом к другому (благо в этой игре компас все же есть, это вам не Морровинд), гуляешь по болоту, пейзажем любуешься. Вот эта вот графика прописана очень подробно и занимает львиную долю немаленького объема. Сюжет же достаточно прямолинеен и для самостоятельного рассказа слишком предсказуем и лишен конфликта.

39. Большая игра

39. Большая игра
Страсть к розыгрышам распространяется по Британии, как дурная болезнь или «письма счастья». Наебали тебя - наеби десять других людей, или будет тебе сто лет невезения! И вот уже по улицам Хогсмида, по коридорам МинМагии рыщут толпы людей с ошалевшими рожами и флакончиками Оборотного…
Нормальный фик, ничего плохого не скажу, ровный такой, мягкий как перина пуховая, усыпляющий немного, но это уже вопрос индивидуального восприятия.

40. В клочья

40. В клочья
Вначале я скорчил снобскую рожу и скривился, но когда дело дошло до пассажей типа
Невеста, облаченная в белую мантию…
...рыдала, потому что…
…в правительстве одни идиоты.
Ржал как больной. Не буду критиковать, автор и сам все знает. Просто спасибо, вы мне сделали этот день.

41. Волшебник из Литтл-Уингинга

41. Волшебник из Литтл-Уингинга
Старина Вернон получает в подарок сбычу мечт, которая оборачивается кошмаром для него с Петунией и лулзами для остальных.
Я все думаю, что было бы, если бы Вернон вдруг в сердцах завопил что-то типа «ебать кочергой!» или «забодай меня комар!». Все думаю об этом и думаю… и не могу перестать думать.

42. Волшебный аромат черемухи

42. Волшебный аромат черемухи
Пахнет Невилл коноплею цветущей,
Гаре той дрянью, которую глушит…
ООСно, некрасиво, бессмысленно. К третьей странице хочется прижать уши к башке, как NoNoNo-cat с ютуба, и завопить дурным голосом. Герои все без исключения вызывают острое желание отправить их в биореактор, чтобы не мучились. Концовка дурацкая - типа "наш рассказ о Золушке, чтобы уж был совсем правдоподобным, в последних строках обязан оказаться сном секретарши из Бельско-Бяльского проектного бюро, укушавшейся вермутом в новогоднюю ночь". (с)
No-no-no.

43. Выписка болезни Мунго.

43. Выписка болезни Мунго.
Мне понравилась интерпретация Мунго как некоего вечного жида. И понравилась идея отрывков как бы из произведений разных стран и времен. Это могло бы быть офигительной стилистической игрушкой, похожей на китайскую головоломку… если бы автор позаботился о стилизации отрывков текста под язык тех времен. Да, это не так легко. Но без этого получилась статья из учебника – толстого учебника, на который так приятно класть голову, засыпая на лекции.

44. Гелиос и Селена

44. Гелиос и Селена
Арктурус Блэк, начинающий КВНщик, решает разыграть самого Маслякова, чтобы вылететь наконец к чертовой матери с этого вечного капустника, именуемого МинМагии, и спокойно заняться чем-нибудь интересным - например, исследованием сепулек. Но Масляков юмора не понимает (или делает вид, что не понимает), и бедняга не только не вылетает, но и сразу попадает в Высшую Лигу. И все заканчивается хорошо.
Симпатичный фик, хотя первой реакцией было «ктовсеэтилюди»?! Только когда упомянули Финеаса Найджеллуса, хоть как-то сориентировался.

45. Драконоборец

45. Драконоборец
О, а вот это - классическая рождественская история, на самом-то деле, просто время действия перенесено на весну. Типа является к Драко Дух Рождества в виде Снейпа с косичками и говорит - Скрудж, самодовольная ты скотина! Сидишь и жрешь свою индейку, а что если бы это ты оказался голый в сугробе на месте той девочки со спичками, а? И тут у Драки происходит этот, как его… катараксис, инсайт и переоценка ценностей. Занавес падает, зрители благодушно улыбаются и падают лицом в рождественский ужин.

46. Дурочка

46. Дурочка
*Дроздов mode on*
А сейчас, дорогие зрители, мы видим молодую самку синего чулка в брачный период.
*Дроздов mode off*
Это все очень грустно, но даже в линейном уравнении вида y=x+1 больше интриги, чем в этом фике.
Там в одном месте стоит звездочка, где-то в конце предпоследней или начале последней странице – так вот, все, что после звездочки – лучше б было отрезать к чертовой матери. Осталась бы хоть какая-то загадка - а что именно за заклинания выучила трудолюбивая как пчелка Ирма?.. Я так полагаю, что там могло бы быть нечто более занимательное, чем отращивание рогов и хвостов…

47. Ежедневный п(р)орок

47. Ежедневный п(р)орок
Даже у нас, суровых дженовиков, есть свои кинки. И один из моих - это наукообразное описание магической теории - разумеется, логичное и качественно сделанное. Только не говорите, что я фрик и зануда! Я знаю!
Автор, своей классификацией проклятий вы утопили мое бедное сердце в бальзаме.
Хотелось бы, чтобы развязка была более мощной. Ну, это же детектив, там в конце должен быть гром и молния и «Леди и джентльмены, убийцей был дворецкий». Но все равно - понравилось.

48. Когда тебя понимают

48. Когда тебя понимают
Мелодрама, но мелодрама хорошая. Пейринг РУ/ГГ обошел СС/ГГ на втором круге, я как нелюбитель снейджера этому похлопал, а Рон с дурочкой-Гермионкой сохранили свою ячейку общества.
Фик любопытен другим, а именно - финальным аккордом про розыгрыш. Он как бы спрашивает - а во что готов поверить ты, чтобы сохранить свою картину мира?

49. Критические дни

49. Критические дни
Бывают такие фики, про которые не знаешь, что сказать. Ну хорошо, да. Ну семья, ну дети, да и работа опять же, жена задерганная, муж нервный, домработница бестолковая, рубашки линялые, ночь, улица, фонарь, аптека. Сказка кончилась, начались трудо выебудни. Йейтс порадовал, конечно. Но хочется спросить - и что?

50. Маленькие миры

50. Маленькие миры
А вот это, други мои, просто и дивно. Изящнейшее описание невроза навязчивостей и изящнейшее же объяснение всех луниных странностей, очень аккуратно ложащееся в канон. Мидальку вам от всероссийской конференции детских патологоанатомов. Будь я в вашей группе, проголосовал бы за этот фик всенепременно.

51. Необыкновенные приключения Севика и Рема

51. Необыкновенные приключения Севика и Рема
Ну да, меня привлекло название. Сразу подумал – ну что ж это за пиздец такой?! Прочел.
Глумливая погремушка.
*Пожал плечами и ушел.

52. Нулевой аркан

52. Нулевой аркан
Необычный выбор персонажа. Вот про Кассандру еще ничего не читал. Начиналось любопытно, но потом автор заторопился и быстренько скатал сюжет в комочек, как снятый носок. Волдеморт-Шут хорош: было, было в нем это - и стремление к саморазрушению, и склонность к театральщине, и очень эффектно выкладываются в ряд Сила, и Смерть, и Башня, потому что образы Таро столь богаты, что завораживают даже тех, кто не верит в силу предсказаний.
Кстати, неужто у крокодила, что на классическом изображении Шута прячется под обрывом, был шрам на лбу? )))

53. Основатели

53. Основатели
Классический стеб в духе всяких там древних баянов типа «хроник лаборатории» или «один день из жизни N», или даже «сто правил кого-нибудь там». В школе мы такие штуки читали взахлеб и при этом ржали, как полковые лошади, а сейчас как-то мимо.

54. Открытка с розовым кроликом

54. Открытка с розовым кроликом
Первую фразу прочел как «Гарри, у тебя профессиональная дефлорация», сижу, думаю - о как у волшебников, оказывается, бывает. Потом только осознал.)
В сухом остатке: снаре, погремушка. Да вот, в общем-то, и все.

55. Пересекающиеся параллельные

55. Пересекающиеся параллельные
Неплохо, очень неплохо. Но скучновато. Не заставляет ни удивиться, ни посмеяться, ни задуматься, совершенно никак. Снова овсянка, сэр.

56. Право, не слишком удачный день для чистокровного мага

56. Право, не слишком удачный день для чистокровного мага
Прилетай на метле, любимая, приноси с собой вечер сладостный,
Мы с тобой отправимся странствовать в параллельный мир, там, где радостно,
Ведь структура бетона разумна и находится в вечном движении,
Жизнь проходит в тоске по Родине и в бессмысленном размножении. (с)
О влиянии различий в культуре и воспитании на потенциальную гермидраку. Малфой неудачник, хотя это еще ничего. Гораздо хуже - когда ты, скажем, приехал на остров Руки-Каки и сел посрать прямо на священной горе Хулулуяме, а потом еще и вытер зад листком табуированного растения. Гермиона-то в худшем случае в морду даст, а там ведь и съесть тебя могут.
Дадли, накладывающий дерьмо под кровать, восхитил своей ловкостью и бескорыстной ненавистью к ближнему. Под кровать же еще и пролезть надо.

57. Призрачный страх

57. Призрачный страх
Хороший был бы детский ужастик из серии типа «Боишься ли ты темноты». Но два момента все портят капитально. Первый - Невилл как участник розыгрыша. Сделали бы третьим еще какого-нибудь школьника, и все было бы путем. Но профессор?
И второй - концовка, особенно последний абзац. Выжимать из читателя слезу можно и нужно - но не стоит для этого тыкать его вязальной спицей в глаз. Есть же более тонкие методы…

58. Провокация

58. Провокация
Еще один сон секретарши из Бельско-Бяльского проектного бюро, и далее по тексту. Начиналось как приемлемый, хотя и наивный, политический джен, написанный на злобу дня, но когда Гаре посетовал, что у него давно не было мужика, я понял, что, по закону неубывания пиздеца во вселенной, дальше будет лишь хуже. И так оно и было.

59. Свора

59. Свора
В пионерлагере строгого режима «Хогвартс» товарищ Дынин товарищ Дамби организует игры с наебами. Главный герой, Костя Иночкин С. Снейп драпает через леса от веселых гопников, попутно изящно сбрасывая балласт, то есть детей и женщин, и передаваясь рефлексии в духе «лили-мародерысуки-ахянищастный-лили-дамбисука-поттерсдохнисдохни», столь же малоаппетитной, как процесс пищеварения изнутри.
Очень ностальгический фик с классным экшеном. Я прям вспомнил, как в свое время в составе гоп-компании типа мародеры-лайт ходил драться с парнями из параллельного класса стенка на стенку.

60.Слуга двух господ или «Северус, а вас я попрошу остаться»…

60. Слуга двух господ или «Северус, а вас я попрошу остаться»…
Закрутилось сознанье верблюжье в кровавых хореях… (с)
Порядок слов.(( Нет, я понимаю, это юмор, но все же…
Северус впервые за много лет открыл коробку с надписью химическим карандашом «для дураков».
Я далеко не с первого прочтения вообще понял, что хотел сказать автор.
Снейп закатил глаза под капюшоном.
Автор, это не вам лично, это камень в огород всея фандома. Как же заебли герои с подростковой привычкой демонстративно закатывать глаза к месту и не к месту! У них эпилепсия? Они принимают антипсихотики? (закатывание глаз - достаточно часто встречающийся симптом нейролепсии). О, дайте, дайте мне пулемет!
Идея с мозгами была бы забавна, как и забавен боггарт, помахивающий трусами, но все неплохие идеи похоронило исполнение. То эпигоны, то бочка с огурцами и, простихоспади, Рудик.

61. Снегурочка

61. Снегурочка
Хрень, простите. Читать до конца не стал.

62. Суд времени

62. Суд времени
Фоменко… автор, зачем вы всякую дрянь в рот тащите?
Ничо так, но финал слабый.

63. Сюрприз для Трелони

63. Сюрприз для Трелони
Незачет. Ни смысла глубокого не увидел, ни юмора, ни ангста, ни стиля, ни даже травы. Финал невнятный, не фик, а огурец жареный. Главное (боюсь, оно же единственное) достоинство - размер небольшой

64. Фея и ее волшебная палочка

64. Фея и ее волшебная палочка
Началось за здравие, но когда дело дошло до лекции об этимологии мата, я сделал фейспалм, и больше из-под него не вылезал.
А на «Какая ещё маггла? Русская я!» мне стало вдруг очень стыдно за державу – как бывает стыдно, когда в отеле за границей твой соотечественник нажрался и блюет в аквариум с золотыми рыбками.

65. Финита ля комедия, Гарри

65. Финита ля комедия, Гарри
Самый жестокий фик во всех двух группах. В нем нет трупов и расчлененки, зато есть обманутые надежды. Мне он напомнил номер 25 – «Поговори со мной» - схема в сущности та же: злые взрослые жестоко разыгрывают ребенка. Но если номер 25 скорее сентиментален, и шутнику в нем есть оправдание в виде безумия, то 65 – крайне циничен. Реальный мир в чем-то хуже ебанутых Лестрейнджей, потому что когда они тебя пытают, в этом есть хоть что-то личное – а здесь Гарри попадает в безликий механизм рыночной экономики, как палец в мясорубку.

66. Хоспис

66. Хоспис
Ээээ… уу… Кафка бы вами гордился. Шоколадки, показывающие хуй, вынесли мозг, и дальше я дочитывал уже без него, в смысле без мозга, а не без хуя, хотя после этого фика я не удивился бы даже если он, в смысле хуй, а не мозг, вдруг начал бы со мной разговаривать. И с тех пор я не приходил в сознание, и никогда не приду. (с)

67. Эти магглы такие забавные

67. Эти магглы такие забавные
Сначала нас долго водят в курс дела, как будто ты не фик читать собрался, а как минимум десантируешься в тыл врага, чтобы взорвать его главный штаб. И вот ждешь, ждешь, когда же кончится вступление и будет уже смешно или хотя бы интересно. Но фик закончился, а смешно так и не стало. А интересно - тем более.

Fin.

Уф, вроде все, надеюсь, не пропустил никого. Теперь отправлю топ, буду курить и ждать второго тура.
Всем спасибо, всем удачи.

запись создана: 16.12.2011 в 21:21

@темы: ГП, БФ

---

Он махнул рукой и сказал ПОЕХАЛИ!

Группа А.
Ну что, смертнички, потанцуем?

1.Без оглядки вперед

1.Без оглядки вперед
Двойственные впечатления от этого текста. Автор нагнетает, нагнетает обстановку, а потом - бах, и наступает преждевременная эякуляция, простите, развязка. Я, наверное, тупой, но так и не понял, чем все кончилось.
Этот фик напомнил мне «инсепшн» - не сюжетом, конечно, а атмосферой. Он весь - как тот последний кадр, когда Ди Каприо бросает волчок на стол и он вращается, вращается - и неизвестно, упадет он или нет.
Если я правильно понял авторскую идею, упадет волчок, или нет - не имеет значения.
А теперь ругательное. Вялая постельная сцена неуместна. Стиль утомляет обилием перлов и хитровыебнутых метафор, которые в таком количестве создают комический эффект: метафоры, имхо, - как соль - лучше слишком мало, чем слишком много. Вообще именно к стилю у меня основные претензии. Извините, но он дурацкий.
Волдеморт, которого в фике собственно нет, заочно очень позабавил - я конечно знал, что он двинутый, но никогда бы не подумал, что у него возникнут претензии к календарю.

2.Быть Мегги Хект

2.Быть Мегги Хект
Первое, что бросилось в глаза - запятые. Точнее, их отсутствие на тех местах, где они должны быть. (все, мне была прочитана лекция по громматеке, я устыдился и претензии снимаю) Автор, похоже, очень торопился. Не фик, а бег с препятствиями.
Идею одобряю.

3. Все правильно

3. Все правильно
Третий фик подряд, и снова ПОВ. Прям какое-то поветрие. Детектив, но детективная линия откровенно кастрирована.
На поверхности - вроде бы маньяк-забавник, который явно решил скосплеить Джокера. А если чуть поскрести - найдешь семейные ценности. Очень трудно сочетать трупы с семейными ценностями, гибрид не всегда жизнеспособен. В результате такого генетического безобразия, мир этого фика смахивает на витрину кондитерской: пластмассовые цукаты, стеклянное варенье и зефир из пенопласта, а герои похожи на пряничных человечков. Если что, я вовсе не считаю, что это хорошо. Не люблю сладкое. Тем более, если оно сделано из картона.

4. Гарри и День Дурака

4. Гарри и День Дурака
Порядок слов в предложении напал внезапно, как гопник в подворотне.
«Нам нужно это прекратить сегодня».
Автор, мне кажется, русский язык не ваш родной. Если это правда так, то извините, но если нет…
Дальше хуже.
«как можно более размеренней»
«Ее голос был тверд, а глаза смотрели прямо, как и обычно».
Спасибо, кэп, а то мы думали, что у Гермионки сходящееся косоглазие.
«Нам надо перестать это делать. Притворяться, что ничего не значим друг для друга. Я люблю тебя, Гарри, а ты меня, мы должны признать это сегодня».
Бля! Таким языком только протоколы вскрытий писать.
Но я все же собрал волю в кулак, убил в себе граммар-наци и дочитал до конца, надеясь обнаружить если не красоты стиля, то высоты сюжета. Увы мне.
Малограмотное ПВП. Тчк.

5.Грегори решает умереть

5. Грегори решает умереть
Еще один чудак с пафосными метафорами. То ползающий Хагрид был, то теперь вот - медузы… Лучше б в качестве лейтмотива были макароны. Например, «щупальцы макарон смыкаются на шее и затягиваются в крепкий узел». (Простите, рецензент был голоден.) А вообще таких фиков - редкий пейринг плюс аморфные метафоры - на каждом Беливе по дюжине.

6. Держи меня за руку

6. Держи меня за руку
Ахаха! Магический постапокалипсис! Это же Сталкер! Или Фаллаут!
«Про секс и передачу магии выяснили довольно быстро. Появились целые банды, которые нападали на магов и насиловали».
*неприлично ржот*
Очень бредово, но забавно. Автор, похоже, ел грибы и смотрел ковер.

7. Зверь о двух спинах

7. Зверь о двух спинах
Довольно приятный юмор, хотя в начале автор все же напустил соплей в духе «Волдик откинулся, как дальше жить и над кем прикалываться?». А вообще гаредрака типовая, 1 шт.

8. -

9. Каждый божий день

9. Каждый божий день
«Я полчаса ловлю карликового пушистика Милы, я уже вспотел и у меня болят коленки, потому что ловлю я его преимущественно на них.»
В голове возникает ангстовая картина: рассказчик наживляет на крючок коленные чашечки, закидывает удочку и таким вот странным образом ловит плотоядных пушистиков...
Вообще фик представляет собой достаточно узнаваемое, хотя и порядком приукрашенное, описание алкогольного делирия, в просторечии белочки. В белой горячке больным часто видятся разные мелкие животные - кошки или крысы, или вот пушистики, причем глюки эти столь достоверны и навязчивы, что поциэнты начинают гоняться за ними по квартире с топором в руках.

10. Как Джеймс Поттер ходил на каблуках к Снейпу на встречу

10. Как Джеймс Поттер ходил на каблуках к Снейпу на встречу
Название! Нет, НАЗВАНИЕ!
Признаться, я, приученный к худшему, ожидал, что Снейп и Поттер будут трахаться. Опасения не оправдались, и на том спасибо.
Не то чтобы лютый пиздец, но и хорошего мне сказать нечего.

11. Как Полумна Гарри разыграла

11. Как Полумна Гарри разыграла
Помни, брат, что ты не Пушкин,
И не лезь тягаться с ним.
Кирпичом по черепушке
Мы тебя благословим. (с)
Очень смеялся. Фанфик в стихах - это уже бугагашечка, независимо от содержания, а тут еще и содержание соответствует. Жаль только, автор поклонник классических форм а не, скажем, Маяковского.
Не буду ругаться. Плюсик вам за смелость.

12. Каледонский хамелеон

12. Каледонский хамелеон
От первой фразы у меня сломался мозг. Наверное, на то автор и рассчитывал - дескать, у читателя выкипят извилины, и дальше его можно будет брать тепленьким.
Все эти яйца, гермафродиты и прочая… биология… включая даже мпрег… на самом деле очень архаичный мифологический мотив же. Но это не отменяет того, что сам фик - жесть. Листовая.

13. Книги надо читать до конца!

13. Книги надо читать до конца!
Снова ПОВ. Э… Рона? Который, судя по стиле речи, заразился от Снейпа гермафродитизмом и теперь разговаривает, как пятнадцатилетняя девочка-подросток. Именно они любят сложноподчиненные предложения с тройным тулупом и кучей несущественных подробностей. И восклицательные знаки. И выражения типа «перманентная напряжёнка» (сленг плюс канцелярщина, смешать и не взбалтывать), от которых так и несет средней школой. И вводные слова они тоже любят.
«Так вот, про занавески. В общем, сгорели они. От стыда, я полагаю».
Так вот, в общем, именно про это, наверное, я и говорил, скорее всего.
До конца ниасилил, несмотря на призыв в названии. От такого кол-ва восклицательных знаков на единицу площади у меня глаз дергается и печень пошаливает.

14. Крепкий орешек

14. Крепкий орешек
Фик суров, брутален и бессердечен. Ин риал лайф устроителям таких учений было бы сами-знаете-что, включающее анальную пенетрацию с помощью острых предметов. Но картинка ярка, как в шутере, если выкрутить настройки на максимальные, и последняя фраза прекрасна. Благодаря ей Рон сразу оказывается очень in character, а бессмысленная, казалось бы, стрелялка обретает неожиданную глубину.

15. Лондон мерзнет в жару

15. Лондон мерзнет в жару
Ага, психодел. Напоминает «Шестое чувство», особенно вот эта штука, которая у них там с температурой окружающей среды творится. Ай сиии дэд пипл!111
Опять нихуянепонял, да что ты будешь делать. Этот конкурс уничтожает мою самооценку. Чувствую себя очень тупым, как тролль.

16. Лучше некуда

16. Лучше некуда
Прямо сочинение на тему «Судьба русской английской женщины в произведениях Дж Роулинг».) Бедная Петуния - без волшебства, зато с Верноном, гортензиями, собственной неистребимой провинциальностью и долгими годами мертвящей скуки в перспективе. Я аж проникся.

17. На четыре кулака

17. На четыре кулака
Ну братцы-живодеры, ну опять метафорический вордсалат, только теперь банановый с журавликами. Но атмосферно, конечно… И лестница - лестница это замечательно. Это прям библейский мотив. Если выделять психодел и безумие в отдельную подкатегорию, то это определенно лучшее.

18. Наш день

18. Наш день
Шизофазия как она есть. Тема разваливающейся психики раскрыта на пять с плюсом, но читал, признаюсь, по диагонали – ибо попытка изобразить безумие изнутри удалась даже слишком хорошо – в ущерб читабельности.

19. Не водица

19. Не водица
История очень поучительная, я б даже сказал - с моралью. Напомнило какое-нибудь ток-шоу типа «жди меня». Из разбалованных детей вырастают эгоисты, а Вернон пожал то, что посеял. И, э, адреса волшебников можно найти в интернете? Даже если дом магглам вообще не виден? До чего ж техника-то дошла!
Ощущение от текста, как от жидкой больничной овсянки. Съедобно, но предсказуемо, и совершенно не возбуждает.

20. Ненормальные

20. Ненормальные
Лучший из фиков "прадурслей" - ну, то есть тех из них, что я уже прочел. Замечательна Петуния с полным отсутствием критики к своему драгоценному сыночку, со своими двойными стандартами, с ощущением бессилия, с «материнской любовью», которой она так гордится, не понимая, что иногда любовь губительна. Свою подавленную тоску по несбыточному, смешанную со страхом и предрассудками, она проносит через всю жизнь и щедро изливает ее на головы обоих мальчишек - и Дадли, и Гарри, лишь умножая скорбь.
Простите за пафос, люблю Петунию.
А вот Снейп в роли агента нольнольсемь девять-один-один все портит.)

21. Один неудачный день

21. Один неудачный день
Конспект фика про маньяка-лузера. Линия маньяка местами хороша, но очень уж коротка и недоделана, хотя эпик фейл в конце и это вот - «Я твой отец» - это было здорово. Бедный Макнейр-джуниор здесь выступает в роли человека, который всю жизнь занимался прыжками с парашютом или даже без него, а потом поскользнулся на банановой кожуре и убился насмерть – нелепо и очень жизненно.
А вот линия Малфоя в этом фике плавает точно волос в супе – длинный, противный, бесит, и никак не вытащить. И портит весь вкус.
Про невычитанность и скачущие времена многозначительно промолчу.

22. Первое свидание НЛ

22. Первое свидание НЛ
Наверное, тут надо тоже что-нибудь сказать, но я даже не знаю. С одной стороны – бессюжетное софт-порно. С другой – написано очень живо, весело и забавно. Улыбнуло.

23. Печать Фидес

23. Печать Фидес
Флетчер обнаруживает в своей жуликоватой душонке остатки совести. Филч, повинуясь вывертам своего аутистического мышления, отскабливает стены, чтобы мир не рухнул – а если рухнул, то хотя бы чистым. Фадж строит уютный соломенный домик и не верит, что скоро придет волк, чтобы развалить его одним сильным «фьюююуу». Дамблдор много думает и делает выводы.
Действия маловато, но мне понравилось.

24. Побег

24. Побег
Гибрид «Шаттеред айлэнд» и «Побега из Шоушенка». У автора явно были какие-то мысли, которые упиханы в фик так же плотно, как кишочки в живот, но я слишком ленив, чтобы об этом рассуждать. И это мне кажется, или нынче БФ действительно заполонили Дурсли и Уизли?

25. Поговори со мной

25. Поговори со мной
По-моему, это именно то, что называется «одноногой собачкой». Нормально написанная, но такая одноногая! Невилл и его родители – беспроигрышная тема для слезовыжимания. Вся эта больничная тема чудовищно напоминает небезызвестную «Красную Пашечку».)
Ненене, Дэвид Блейн.
Еще один фик про дурдом – и я пойду и сдамся психиатрам.

26. Поздно

26. Поздно
А в подвалах и полуподвалах ребятишкам хотелось под танки. (с)
У Гарри запоздалая реакция эмансипации, Лили вышла замуж за парня, который подставил ее семью, у Снейпа есть орден, уютный домик и рыжая жена, и кажется, ему повезло больше всех. Сбывшийся снэванс заставляет недоверчиво хмыкнуть, а мир, который построил Волдеморт, неожиданно неплох. Но какой бы ты выбор не совершил, всегда придется чем-то пожертвовать, и всегда найдется то, о чем будешь жалеть.
Единственное, чего я не понял - почему Волдик не завалил мальца? Он же за ним вообще-то и шел к Поттерам.

27. Полиглот

27. Полиглот
Виктор Перестукин, для друзей Альбус, попадает в Страну невыученных уроков, которая по счастливой случайности находится в соседней речке. Правда, выучить придется не таблицу умножения, а демократические ценности и прелесть политического плюрализма – потому что иначе от тебя останется полтора землекопа, гниющих в Петропавловской крепости Гуантанамо Нурменгарде.

28. Порода

28. Порода
Сначала эмоциональное. Ахтыжёпт!
Мир поставлен с ног на голову, но, как заяц с восемью ногами, за которым гонялся Мюнхгаузен, просто перевернулся на спину и продолжил бег. Гермиона, дочка Франкенштейна, ужасно мила. Сюжет достаточно предсказуем, во многом потому, что сама тема – это сплошной спойлер, но сам мир этой АУшки занятен до невозможности и полон своеобразной жизни, как несвежий утопленник.
Хотя стиль местами – как железом по стеклу. Но за Гермиону, занимающуюся селекцией домовиков, я все прощу.

29. Реалити-шоу

29. Реалити-шоу
Бредово, хотя и забавно. Желания выпучить глаза с ревом «ЛОЛШТОЭТО?!» не возникает, но в целом погремушка.

30. Розовый дракон

30. Розовый дракон
Хуевое у них там УЗИ, чо…
Милый, на редкость добрый фик. Поулыбался, но через неделю забуду. А может, просто проблемы планирования семьи слишком от меня далеки.

31. Сила отвергнутой страсти

31. Сила отвергнутой страсти
Душераздирающий белламорт с ужасным – уместным, да, но все равно ужасным - названием. Типа NEVER STOP THE MADNESS!!!11, то есть Грустные Финиши.
Похоже, весь стеб и хьюмор в группе А скопился ближе к концу.

32. Розыгрыш

32. Розыгрыш
Кэп Очевидность стотыщ раз повторяет слова «шутка» и «розыгрыш». Я из интереса пробил поиск по документу – насчитал 3 экземпляра первого и 5 – второго, и это на семь с хвостиком страниц текста.
Гриндевальд-педофил жалок, Риддл раздражает, бессодержательная прелюдия затянута, как брачные игры птичек-шалашников, так что к концу уже начинаешь скрипеть зубами. Нет, спасибо, не надо.

33. Тонкая наука прорицаний

33. Тонкая наука прорицаний
Симпатично, правда, страница курсивом кажется лишней – необязательно все разжевывать в мелкую кашицу. Кстати, я бы почитал продолжение – про то, как все узнают, что Сибилла их наебала, и начинают за ней охотиться, чтобы прибить ей уши к лодыжкам – и Риддл, которому не повезло больше всех, и Снейп, и Гаре и может даже Дамблдор, который, конечно же, все знал с самого начала.

34. Я — часть той силы…

34. Я — часть той силы…
Начало фика напоминает следующие бессмертные строчки – «Проснулся утром весь в слезах. Лицо помыл. Таблетку съел». Правда, дальше становится лучше. Вполне аккуратно закручена вся штука с предназначениями и вообще текст довольно ровный. Джордж очень покоробил - не могу сказать, что я прям фанат близнецов, но не были они столь примитивно-жестоки.

FIN

Ну и в качестве итога. В отличие от предыдущего БФ, где с первого же прочтения были видны фавориты, тут я буду думать. Общий уровень более ровный - практически нет фиков типа "вырвитемнеглаза!!!", но и "автор, будьте моей вдовой, я умер от восхищения!" - тоже нет.
Простите, если по кому-то проехался чересчур жестко. Не со зла.
Всем спасибо, было весело.

запись создана: 13.12.2011 в 21:10

@темы: ГП, БФ

---

Все

Написал фигню на БФ. Две штуки. Одну погремуху и еще одно хуйзнаетчо.
Боюсь только, попаду с ними в перловку.) потому что обычно я пишу пьяным, а редактирую трезвым, а сейчас получилось наоборот.
Оборзевать, тьфу, обозревать буду обязательно, хотя бы свою группу. Но это все завтра...
А сегодня - смотреть мультики и спать...

И на сон грядущий - чудесное кантри/сайкобилли от Deadbillys - яркое, как солнце Аризоны, простое, как пуля и веселое, как пьяный шериф.

---

Дайте хоть поплачусь...

На БФ замечательная тема (почетал камменты, и не понимаю тех, кто ругает ее за узость. Более широкой темы, чем дураки, сложно придумать. Разве что еще дороги). А у меня одна эта ночь и самый-самый вечер понедельника чтобы пейсать. В промежутке же между этими двумя моментами времени буду преимущественно квасить. Постараюсь квасить умеренно, но все равно писят процентов что пролечу.((
Остановись, мгновенье, сука ты эдакая.(

---

Бггг, я все-таки это написал, хотя и не собирался.

Но литр-другой кофе и разгар рабочего дня очень... стимулируют.)

Кроссовер ГП и Плоского мира.
Персонажи: Петтигрю, Волдеморт, Смерть, Смерть Крыс, Ворон.
Рейтинг: G
Предупреждения: Я не утруждал себя придумыванием сюжета. И названия. И обоснуя. И вообще - не утруждал.


Рон поднял меч над головой.
- Сделай это! - закричал Гарри.
Клинок расколол хоркрукс напополам. Раздался громкий металлический лязг и долгий, леденящий душу крик. Искореженные останки медальона слегка задымились.
- Нет! Этого не может быть! Я мертв?!
- ДА. НА ТРИ ВОСЬМЫХ.
Полупрозрачный человек уставился прямо в глазницы Смерти, гневно сжимая кулаки.
- Кто ты такой?
Смерть достал из ножен косу.
- УГАДАЙ.

***

Лорд Волдеморт был человеком (если он им, конечно, был) весьма знаменитым. Его знала не только каждая собака магической Британии, но и даже каждая блоха на этой собаке. Все знали, что у Лорда Волдеморта глаза красные что твоя клюква, что магглы, идиоты и коммивояжеры не живут в его присутствии дольше полутора секунд, и что некоторый дефицит носа Темный Лорд успешно восполняет с помощью личного обаяния.
Еще почему-то все знали, как Того, кого нельзя называть, зовут, и этот парадокс всегда приводил Хвоста в недоумение. Ровно до тех пор, пока он не увидел на стене одного дома (по правде говоря, та стена была единственным, что от того дома оставалось) надпись «Смерть Волдеморту!!!!» - информация, которую нельзя распространять устно, распространялась письменно. Неизвестно, на что именно тогда оскорбился Темный Лорд - на пожелание ли смерти, на непочтительность обращения или на четыре восклицательных знака подряд - но он был обижен и обижен сильно. А обиду свою он скрывать не привык, и тут же ее продемонстрировал.
Хвост не рискнул взглянуть на результаты демонстрации, но он видел, как присутствовавший на ней Руди Лестрейндж, человек бывалый, небрезгливый и довольно-таки флегматичный, какое-то время провел возле ближайшей сточной канавы - на коленях, согнувшись и изрыгая проклятия вперемешку с полупереваренной утренней овсянкой.
Но были вещи, которые знал только Хвост.

Например, что Темный Лорд любит греться у камина. Даже в июльскую жару, когда в натопленном помещении начинали плавиться стекла. Или что иногда его навещают Дамблдор и Гриндевальд - то ли призраки, то ли воспоминания. Дамблдор улыбался и, подмигивая голубым глазом, рассуждал об абстрактных труднопроизносимых понятиях, вроде апокатастасиса*. Гриндевальд читал наизусть Гейне и бранился на немецком. Волдеморт был равнодушен к поэзии, но Нагини Гейне пришелся по вкусу. Однажды Хвост застал ее, шипящей себе под нос что-то вроде «Ich-ch weiß-s-s nicht was-s-s soll es-s-s bedeuten, das-s-s ich-ch s-so traurig bin». Это его не удивило - он всегда считал, что Нагини гораздо умнее, чем любая обычная змея, и даже чем некоторые люди.
А еще Темный Лорд любил выпить вечерком чашку-другую теплого молока, но про это уж точно не знал никто, кроме верного Питера. Похоже, что этой своей причуды Лорд стеснялся. Злым волшебникам положено пить свежую кровь новорожденных младенцев, или что-нибудь в этом духе. В крайнем случае, можно заменить кровь выдержанным красным вином. Но молоко?
Когда Хвост думал об этом, ему становилось грустно. Стоило стремиться к власти, чтобы в конце пути скрывать ото всех даже свою любовь к молоку, чтобы не испортить имидж.
Греть молоко каждый вечер - как и разжигать камин - было прямой обязанностью Питера. Вроде бы пустяк, а кому его еще поручить? Люциусу с его чокнутыми эльфами? Ну, во-первых, Люциус спал и видел, как бы выселить Темного Лорда со свитой из своего особняка. А во-вторых, после Азкабана он начал лысеть, и стоило ему даже по чистой случайности заглянуть на кухню, и в жарком кто-нибудь находил длинный светлый волос. Беллатрикс ради Лорда прыгнула бы со скалы, но она понятия не имела, как ставят кастрюлю на плиту: донышком книзу или кверху. МакНейр, напротив, был мастер на все руки, но эти руки он почти никогда не мыл. Снейп же знал не меньше сотни рецептов типа «Смертельный яд-пятиминутка «Гости на пороге», и пустить его на кухню мог лишь самоубийца.

Вот так и вышло, что минуту назад Питер Петтигрю подошел к двери, осторожно пристроил поднос на сгибе локтя, постучался и, услышав приветливое «Что?!», вошел.
- Ваше молоко, милорд, - сказал он смиренно.
Волдеморт сидел в кресле и мрачно смотрел на разбросанные по столу бумаги. Величайший из ныне живущих волшебников всегда устраивал бардак. Это было почти так же трогательно, как чашка с теплым молоком.
Иногда Питер задумывался о характере своих отношений с Темным Лордом. Точнее, со стороны Лорда-то никаких отношений не было - к Питеру, как и ко всем прочим, он относился как к говорящей мебели. Но со стороны Питера было нечто очень похожее на любовь. До сих пор это не приносило ему ничего кроме неприятностей, и неприятностей порой весьма болезненных. Но любовь воистину многолика, и нет ничего странного в том, что некоторые ее лики уродливы.

За спиной Волдеморта возле книжного шкафа стоял какой-то высокий костлявый человек в черном балахоне и рассматривал корешки с таким же интересом, с каким пациент в приемной зубного врача читает прошлогоднюю телепрограмму. Питер, не без труда найдя на столе свободное место, поставил на него чашку. Она тихо звякнула, и человек у шкафа повернул голову и посмотрел прямо на него. Питер застыл на месте и задрожал, потому что на него черными глазницами пялился здоровенный скелет.
- Ты что, заснул? - рявкнул Волдеморт.
- Никак нет, милорд, - поспешно пробормотал Питер и попятился. Скелет ухмылялся. Черепа вообще всегда ухмыляются, таково уж их строение, но этот явно ухмылялся потому, что ему самому так хотелось. Питер попытался сообразить, видит ли его Волдеморт. Кажется, все же нет. Это была его личная галлюцинация.
Пустой поднос выпал из ослабшей руки Питера и с громким лязгом покатился по каменному полу.
- Да что с тобой такое? - недовольно спросил Темный Лорд, щуря красные глаза.
- Э-э… все в порядке, милорд? - рискнул Питер. Один из крошечных голубых огоньков, сиявших в глубине глазниц ужасающего скелета, вдруг на секунду погас, потом загорелся вновь. Скелет ему подмигивал.
- Не считая того, что несколько десятков взрослых волшебников не могут поймать одного Поттера?
- Э… я не…
Волдеморт был не в духе. Очень, очень не в духе.
- Меня окружают идиотизм и некомпетентность, - прошипел он. - Ты же это имел в виду, не так ли, Хвост?
- Конечно, конечно, - залепетал тот. Скелет возле шкафа помахал ему костлявой дланью. Какое-то маленькое существо спрыгнуло с его плеча прямо на стол и уселось на кипе бумаг. На зверьке - что вызвало у Питера очередной приступ паники - тоже был черный плащ. А еще у него была узкая костяная мордочка и длинные усы. Больше всего он был похож на крысу. Мертвую крысу.
- Меня это расстраивает, - продолжал Волдеморт, игнорируя шебуршащийся на столе крысиный скелетик.
Питер отступил еще на шаг, едва не споткнувшись о Нагини, которая лежала у камина, как большая бухта каната. «Ш-ш-шайс-с-се», - прошипела она.
- Ты же не собираешься тоже меня расстроить, а, Хвост?
- Что вы, милорд, - Питер жалко улыбнулся. - Ни в коем случае.
- Тогда убирайся.
- Да, сэр.
- Немедленно!
- Да, сэр!
Скелет нагнулся, поднял укатившийся в угол поднос и, дружелюбно осклабившись, протянул его Питеру. С придушенным писком тот выхватил его из костлявых пальцев и ринулся к двери.
- Завтра меня не будет, - сказал ему в спину Волдеморт. - И не вздумай беспокоить меня по пустякам.
Крысиный скелет захихикал.

***

В левой руке Смерть держал плетеную авоську, в которой рядком лежали восемь совершенно одинаковых песочных часов - черных и разукрашенных изображениями змей и черепов.
- Готичненько, - сказал ворон.
- ПОЧЕМУ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ТАК МЕНЯ БОИТСЯ, ИСПОЛЬЗУЕТ СТОЛЬКО СВЯЗАННЫХ СО МНОЙ АТРИБУТОВ? - спросил Смерть.
- Он твой поклонник, - предположил ворон. - Ему нравится твой стиль.
- ОН МЕНЯ ДАЖЕ НЕ ВИДИТ.
- Странно, да? А ведь он волшебник. Хотя для волшебника он слишком тощий. От тощих волшебников ничего хорошего не жди.
- И У НЕГО ВОСЕМЬ ЖИЗНЕИЗМЕРИТЕЛЕЙ, - продолжал Смерть, не обращая на него внимания. - ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ.
Он выставил песочные часы на полку в ряд. В некоторых из них уже весь песок перетек в нижнюю колбу, что означало, что их обладатель мертв. В других песок еще оставался. Обычно Смерть не приходил так рано - он появлялся точно тогда, когда приходила пора отделять душу от тела. Для того, для кого время - штука весьма условная, у него было отличное чувство времени. Смерть, гордившийся своей пунктуальностью, сейчас чувствовал себя примерно как гость, перепутавший время и явившийся в маскарадном костюме на вечеринку, которая будет завтра.
- Это вообще неправильный мир, - брюзжал ворон. - Здесь даже Смерть - женщина!
- ПИСК, - вмешался Смерть Крыс.
- ТЫ УВЕРЕН?
Смерть Крыс энергично закивал.

***

На следующее утро Питер проснулся оттого, что по нему кто-то ходил.
Это не самое странное ощущение, которое может возникнуть, если накануне ты несколько перебрал. Например, может показаться, что твой язык превратился в ношеный шерстяной носок. Или что тебе в голову насыпали песка и устроили в ней соревнование по прыжкам в длину.
Но по Питеру кто-то ходил, и это не было болезненной похмельной иллюзией.
- ПИСК, - сказал Смерть Крыс и уселся у Питера на груди.
В переводе с крысиного на человеческий это означало «Доброе утро!».
Питер заорал и вскочил с кровати. Одеяло вместе с вцепившимся в него маленьким скелетом полетело в один угол, сам Питер забился в противоположный. Его трясло, но серебряная рука, направившая на одеяло волшебную палочку, не дрожала.
- Ты кто? - выкрикнул он фальцетом. - Оставь меня в покое!
Одеяло рассерженно запищало. Потом его краешек приподнялся, и из-под него выглянула усатая костяная мордочка.
- ПИСК!
- Авада Кедавра, - ответил Питер. Если чему его пребывание среди Пожирателей и научило, так это эффективным способам решения проблем.
- Неправильно, - сказал кто-то. - Надо говорить «Vade, Satana». На худой конец - «Я сдал налоговые декларации еще в прошлом месяце».
На спинке кровати сидел большой ворон и чистил перья.
- Хотя это все равно не поможет, - добавил он, извлекая из-под крыла блоху. - Все эти ваши крибле-крабле-бумс не действуют на Смерть.
- Смерть? - слабо пробормотал Питер. - Я что, умер?
- ПИСК, - успокоил его Смерть Крыс. Питер обнаружил, что отлично его понимает. Наверное, потому что он сам был отчасти крысой.
- Кстати, у тебя не найдется глазных яблок? - спросил ворон с надеждой. - Не то чтобы я навязывался, однако я сегодня пропустил завтрак…
- Нет. Но я могу спросить у МакНейра.
- ПИСК, - строго сказал Смерть Крыс. - ПИСК, ПИСК.
Что означало «Сначала дела - потом глазные яблоки».
Питер немного успокоился. На фоне всего прочего, что он видел за время своей службы у Темного Лорда говорящие вороны и скелеты грызунов не были самым худшим. Даже в первую десятку Самых ужасных вещей они и то не входили. Питер потер ноющие виски и попытался вспомнить, что же вчера его так напугало, что он даже напился. Ах, да…
- Так что вам нужно? И почему Темный Лорд вас не видел?
- ПИСК, - спокойно ответил Смерть Крыс, достал как будто из ниоткуда крошечную косу и для наглядности взмахнул ею в воздухе.
- О… отлично, ты на работе, я понял. Но что тебе нужно от меня?
- Да ничего не нужно, - вмешался ворон. - Он просто ждет, когда же ты откинешь копыта. Точнее, лапы. А я жду, когда можно будет выклевать твой аппендикс.
Питер сел прямо на пол.
- Значит, я скоро умру? - уточнил он.
- ПИСК.
Для такого маленького существа Смерть Крыс был удивительно безжалостным.
- Обычно люди не видят Смерть раньше времени, - пояснил ворон. - Его видят только мертвецы, кошки, маленькие дети и волшебники. Ты - волшебник.
Питер помолчал, соображая. В новость о собственной скорой смерти ему верилось с трудом. Очень трудно осознать это, пока ты еще жив. Ну, а потом уже бывает поздно.
- Но Темный Лорд - тоже волшебник. Почему вчера он не видел ни тебя, ни твоего…. старшего братца?
На всякий случай он огляделся - не прячется ли где-нибудь за шкафом большой скелет? Большой Смерть был куда страшнее Смерти маленького.
Смерть Крыс пискляво хихикнул.
- Наверное, потому что не хотел, - ворон пожал крыльями.
- Это значит, - произнес Питер медленно, - это значит, что скоро он тоже… у-умрет? Но он же…
- Все когда-нибудь умрут, - сказал ворон. - Уж мне можешь поверить.
Воцарилось молчание. Смерть Крыс вскочил на стол, на котором с вечера осталася недопитая бутылка виски, сунул в нее мордочку, но тут же отшатнулся. Питер знал, почему - пары хорошего выдержанного огневиски разъедали даже кость.
- А я всегда думал, что Смерть - женщина, - сказал Питер, чтобы заполнить тишину.
- Ага, - сказал ворон. - В этом мире - да. И у нее сейчас отпуск. Кстати, ты что-то говорил о глазных яблоках.

***

- Наверное, я должен предупредить Темного Лорда.
Питер сидел на кухне Малфой-мэнора и ел омлет. Взгромоздившись прямо на стол, Смерть Крыс угощался ломтиком сыра, а для ворона Питер выпросил у Макнейра целую миску глазных яблок. Ворон увлеченно копался в ней, периодически издавая возгласы вроде «М-м-м! Голубенькие!». Питер старался лишний раз не смотреть в его сторону. Домовые эльфы испуганно жались по углам.
- ПИШК, - с набитым ртом сказал Смерть Крыс. Питер вздохнул.
- Ты прав, - тоскливо сказал он. - Он мне не поверит. Да я и сам верю… с трудом. От похмелья же не умирают, а в остальном я отлично себя чувствую.
Смерть Крыс достал из складок своего балахона песочные часы. Их оправа была какого-то мышастого цвета, а стекло - мутным и тусклым. Но даже сквозь него хорошо было видно, что в верхней колбе песка осталось совсем немного. Пока Питер смотрел, еще одна песчинка бесшумно упала вниз.
- ПИСК, - подтвердил Смерть Крыс. Потом понюхал свой сыр и добавил:
– ПИСК. ПИСК-ПИСК.
Питер смутился.
- Я и не ожидал, что крысиный яд на тебя подействует, - сознался он. – Но нужно же было попробовать.
Он помолчал минуту. Ворон на секунду высунул голову из миски. Из его клюва свешивался какой-то окровавленный отросток, возможно, глазной нерв.
- Не огоршшайша ты так, - проговорил он. – Лушше подумай, как провешти швой пошледний день.
Он проглотил глаз и удовлетворенно каркнул.
- Ты можешь творить что угодно, и уже не беспокоиться о последствиях. Разве не круто?
Питер задумался. Он вспомнил, как однажды, давным-давно…

«А что бы ты сделал, если бы узнал, что завтра умрешь?».
Лили Эванс вычитала этот тест в каком-то дурацком маггловском журнале. Она говорила, что по ответу можно узнать о человеке все - даже то, о чем бы он и сам предпочел бы не знать.
«Я устроил бы огромную вечернику», - сказал Джеймс. – «Чтобы все напились и плясали на столах. А потом бы мы с тобой… ну, того-этого… этсамое…».
«Дурак», - рассердилась Лили.
«Эй, я всего лишь хочу умереть, глядя на сись… э, глядя в глаза красивой девушки! Что в этом такого?»
«А я бы ограбил Гринготтс», - мечтательно сказал Сириус. - «И купил бы мотоцикл. И наслал бы на кузину Беллу чирьев побольше. А потом уехал бы в закат с бутылкой пива в руке».
«Я бы начал с составления завещания», - скромно сказал Ремус.
«Ну, а ты, Пит? Как бы ты провел последний день в своей жизни?»
«Я не знаю. Наверное, как обычно».

Наверху раздался какой-то шум. Затем кто-то закричал. Питер узнал визгливый голос Беллатрикс и пожал плечами. Вечно она орет.
- Я не знаю, - сказал он вслух. – Не знаю.
Он почесал нос серебряной рукой. Ногти у нее были острые, как бритвы, и каждый раз, когда Питер об этом забывал, так и норовили его поцарапать.
- Наверное, я пойду, разберу книги. А то Темный Лорд вечно устраивает беспорядок. Потом пообедаю. А вечером, если Лорд не вернется, можно будет погулять. Здесь очень красивый парк. Кстати, ты не знаешь, а от чего именно я умру?
Смерть Крыс покачал головой.

Дверь на кухню распахнулась, как будто кто-то открыл ее ногой. На пороге стоял юный Драко Малфой, пытаясь выглядеть внушительно и надменно. Получалось у него не очень-то.
- Хвост, - сказал он. – Там Поттера поймали.
- Поттера? – переспросил Питер.
- Ну, или кого-то похожего на Поттера, - поспешно исправился Малфой. – И его дружков. Поди в подвал, постереги их.
- ПИСК.
Питер вздрогнул, потому что Смерть Крыс спрыгнул со столешницы прямо ему на колени и забился в карман мантии.
- Что это было? – нервно спросил Драко. – Это тут что – животное?!
- Животное? Не просто какое-то там животное! - возмутился ворон. – Я - говорящий ворон! Самая умная птица средней полосы!
Драко тупо уставился на него.
- Не смотри на меня так, - предупредил ворон. – А не то я выклюю тебе глаза.
- Ну, ты все понял, Хвост? – с вызовом спросил Драко.
Питер кивнул. Он всегда надеялся, что этот день никогда не наступит - день, когда ему снова придется выбирать. Питер всю жизнь потратил на то, чтобы найти того, кто будет принимать решения вместо него. И вот поди ж ты...
Впрочем, он уже привык к тому, что его надежды не оправдываются.
Зато теперь он хотя бы знал, при каких обстоятельствах умрет.

Когда Драко ушел, Питер достал из своего кармана Смерть Крыс и снова посадил его на стол. В правой лапке тот держал миниатюрную косу. В левой – песочные часы, нижняя колба которых была почти доверху заполнена комковатым грязно-серым песком, похожим на использованный наполнитель для кошачьего туалета.
- ПИСК, - сказал Смерть Крыс.
Питер вздохнул.
- Что ж, пошли.
Предпоследняя песчинка сползла по зацапанному стеклу и упала вниз.

***

- ТОМ РИДДЛ.
- Не называй меня этим именем!
- НО ЭТО ТВОЕ ИМЯ.
Полупрозрачный человек посмотрел на собственное тело, распластавшееся на полу в Большом Зале, нелепо разбросав длинные руки и ноги. Черная мантия задралась, обнажая тощие бледные лодыжки.
- Я что, умер? Но я не могу умереть!
- ТЫ ЗАБЛУЖДАЕШЬСЯ.
Человек попытался поднять с пола свою волшебную палочку. Его пальцы прошли сквозь нее, схватив только воздух. Смерть молча наблюдал за тем, как человек становится все меньше и меньше, как снеговик, тающий под ярким солнцем.
- Это какая-то ошибка! – пропищал Том Риддл. – Я – хозяин Старшей Палочки!
- ПРАВДА?
Теперь он стал ростом с десятилетнего ребенка и неуклонно продолжал уменьшаться. С каждым словом голос Тома становился все слабее и тише.
- Я – повелитель Смерти!
- ДА? НЕУЖЕЛИ?
Смерть ухмыльнулся и взмахнул косой.

________
*Такое слово действительно существует. Мне пришлось ждать пять лет, прежде чем я сумел его употребить.

@темы: ГП, Фанфикшн

---

Грядет БФ, причем как-то неожиданно... нет, я теоретически знал, что он в декабре, но сам декабрь подкрался со спины и весьма меня озадачил. Тем более что в последнее время писать ничего не хочется, ибо все в моей жизни приходит приступообразно, и сейчас у меня другой совершенно приступ: вторую неделю прилежно читаю Пратчетта - а то что уже читал раньше, перечитываю по новой. Скоро куплю гроздь бананов и начну говорить "У-ук".
Надо как-то перестраиваться обратно, что ли... а то в голове если и вертится что-то имеющее отношение к ГП, так и то смутная мысль о кроссовере про Питтегрю и Смерть Крыс.
ПИСК!

---

American Wheeze

Когда-то я писал уже пост о музыке альт/дет кантри, запихнув в него четыре свои самые любимые группы оптом. Однако четырьмя группами этот стиль, само собой, не ограничивается, посему продолжим же - и Боже, храни Америку!

На географической карте несуществующих земель Америка располагается где-то между викторианской Англией, древним Шаолинем и чуть-чуть к западу от Страны невыученных уроков. Иначе говоря, Америка, которой я намерен признаться в любви, реальна не более, чем какое-нибудь Альквалондэ, а с настоящими Соединенными Штатами сходства у нее столько же, сколько его есть между медведем и автобусом. Не то чтобы они были совсем не похожи, конечно…
Моя мифическая Америка - это страна, куда регулярно наведываются инопланетяне, чтобы оставить пару кругов на кукурузном поле и дать по горе Рашмор залп из плазменных дезинтеграторов. Где на заброшенном шоссе стоит мотель, владельцем которого является некий Норман Бейтс. Где в Конгрессе есть утиное лобби, возглавляемое Скруджем МакДаком. Страна попкорна и серийных убийц, экзальтированных телепроповедников и трупов, закопанных на задних дворах, озлобленных фермеров, сожительствующих с собственными несовершеннолетними дочерьми и Брюса Уиллиса, который никогда не придет их спасти, потому что он просто актер.
В английском языке есть такое слово - wicked. Гугл-транслэйт переводит его как: злой, безнравственный, грешный, нехороший, озорной, испорченный, свирепый, нечистый, опасный, плутовской, шаловливый, противный, замечательный, неприятный. Так много значений у всего одного слова. Поэтому этот эпитет точнее прочих подходит к Америке в стиле дет-кантри.
It’s wicked.

А теперь - поехали.

Reverend Glasseye

Также известны как Reverend Glasseye and His Wooden Legs. Не знаю как вам, а мне сочетание стеклянных глаз и деревянных ног напоминает об одном чуваке из ГП, что, впрочем, не имеет отношения к делу.
В своей музыке Reverend Glasseye сочетают альт кантри и дарк кабаре: банджо и гитары, аккордеон и кларнет в итоге создают нечто одновременное разудалое, пафосное, трагическое и издевательское… то, что я писал в самом начале - wicked. Они ассоциируются у меня с безумным цирком уродов, где в клетке сидит двухголовый мужик и на два голоса громко обличает человеческие грехи. Люди смеются и показывают на него пальцами - и очень зря, потому что ночами он вылезает из клетки и идет убивать.
И еще.
Они не случайно на первом месте в моем списке.

Slim Cessna’s Auto Club

Банда из Денвера, Колорадо - один из слонов, на спине которых стоит вся денверская кантри-сцена. Состав периодически меняется, а имена участников все равно вряд ли кому-нибудь что-нибудь скажут, поэтому эту часть мы пропустим. Фронтмена зовут Слим Сессна, второго фронтмена - Джей Манли, но о нем речь пойдет позже.
Музыка SCAC - тоже тот еще балаган, эдакое извращенное тесто, замешанное на основе кантри и рокабилли с добавлениями госпела и все того же дарк кабаре. Она переносит тебя в изнуренный засухой штат Колорадо: Аппалачи, каньоны и прерии, перекати-поле, которое жаркий ветер гоняет по пустым улочкам крохотных городков… Ружейные выстрелы, ящерицы, льнущие к раскаленным камням, скука и грех, и Иисус смотрит на тебя с бледного выгоревшего неба.

Jay Munly

Джей Манли - мужик из того же Денвера, участник нескольких проектов - от вышеупомянутого SCAC до собственных Munly & The Lee Lewis Harlots, Munly & The Lupercalians. Под блюз-роковые ритмы гитары и рыдающие скрипочки срывающися голосом он поет свои издевательские баллады об отчаянии, преступлении, любви и всяком скотстве, и, конечно же, Боге - ведь американа создана для того, чтобы говорить о религии: одновременно цинично и наивно, лицемерно и бессмысленно честно.

Sons of Perdition

Группа с пафосным названием Сыновья Погибели - на самом деле проект одного парня из Техаса, которого зовут Zebulon Whatley (я бы хотел посмотреть в глаза человеку, который назвал сына Зевулоном), и который соответственно сам играет, сам поет - а играет в основном на гитаре. В отличие от SCAC или Reverend Glasseye, музыка Зевулона представляет нам другую сторону дет/альт кантри. Здесь нет ни шизофренического веселья, ни отчаянного глумления, большинство песен - медленны, печальны и тягучи, чтоб не сказать депрессивны. Смерть, гниение и адские муки - а больше ничего хорошего тебя не ждет, мрачно сообщает нам человек по имени Зевулон, потому что с таким именем, наверное, трудно оставаться оптимистом.

Antic Clay

В прошлый раз я писал о группе Миссури из Атланты - группе, у которой был только один недостаток: она распалась. Но существует сольный проект ее бывшего фронтмена - который, конечно, не достигает такого немыслимого совершенства, но все равно остается достойным упоминания - пусть даже выпущен на данный момент только один альбом хотя и в двух частях: Hilarious Dead Blues. Из инструментов присутствуют гитара и гармоника, мелодия проста и временами монотонна, но в ней есть что-то пронзительное. Это довольно странная ассоциация, но для меня музыка Antic Clay - это музыка того мгновения, что предшествует падению срубленного дерева, когда оно еще держится на одной щепке, но вот-вот… вот-вот… да, прямо сейчас.

Strawfoot

Шестая и, поскольку я уже порядком подустал, последняя группа в списке. Но тем не менее, не могу не написать про этих вот ребят, которые позорно малоизвестны - возможно, из-за своей относительной молодости. Группе не так много лет, и на данный момент у них всего два альбома. В музыке преобладают струнные - от классических для кантри гитар и банджо до виолончели и мандолины. Я так и не смог найти их текстов - а на слух английский почти не воспринимаю, увы - но возникающие при их прослушивании образы лежат где-то в области Техасской резни бензопилой, Ночи живых мертвецов и прочих классических ужастиков. Дома с призраками, дома с маньяками, скрипучие половицы, серебряные пули, могилы, которые разрыты изнутри, и прочие атрибуты американской готики.

@темы: Музыка

---

Sleep with one eye open, grippin' your pillow tight. (c)

Недавно мне приснилось вторжение инопланетян, которые вытаскивали людям мозг через нос и уши.
Еще менее недавно мне приснилось, как я откручиваю голову одной знакомой. Голова откручивалась с трудом и при этом издавала звук типа «кр-р-кр».
Буквально на днях я видел во сне ведьму-людоедку, живущую в миленьком домике в компании пса-людоеда и свиней-людоедок. Она приглашала людей к себе в дом и угадайте, что было дальше. Такая вот сказка про Гензеля и Гретель - но предельно реалистичная, настолько, насколько это вообще возможно во сне.

Но сейчас я заснул перед телеком, и мне снились милые пушистые серые кролики.
Ох, не к добру это, не к добру…