Save fruits. Eat people.
Продролжаем облекать хэдканоны в околохудожественную форму.
У эльфоинквизиторов нет монополии на ебанизм, чо.
А вообще я скачал Фаркрай, там можно ездить на слоне.
про Тревельяна
Эвелина любит сказки.
Сколько Максвелл ее помнит, она всегда любила сказки: сам он потерял к ним интерес лет в десять, предпочитая охотиться или фехтовать с другими мальчишками на деревянных мечах, но сестра, хоть на несколько лет старше его, продолжала отыскивать в библиотеке Круга сборники авварских и хасиндских легенд, и даже кунарийские притчи.
Однажды, когда они с родителями пришли ее навестить, Эвелина утащила его на какой-то пыльный склад и там битые полчаса вдохновенно читала наизусть отрывки тевинтерского эпоса о богах и героях.
Эпос был на тевене, Максвелл не знал на тевене нихуя.
Эвелина любит сказки, и это из-за нее Максвелл порой заглядывает к Соласу на чашечку чая и просит рассказать что-нибудь – о Тени и магии, о давно забытом прошлом. Максвелл прикрывает глаза и нюхает душистый чай (право же, запах лучше, чем вкус), и в этот момент ему кажется, что Эвелина присела на подлокотник его кресла, чтобы тоже послушать. Боком он почти чувствует тепло ее тела.
Эвелина стоит за его плечом, когда он протягивает руку к Бреши, плюющейся магией и злом, подобно тому, как гной фонтаном вырывается из перезрелого нарыва. Когда он вершит суд, Эвелина шепотом дает ему советы. Она справедлива и мудра. Она была бы прекрасным инквизитором.
Самая страшная тайна инквизитора Тревельяна, самый ужасный его страх: кто-нибудь догадается об Эвелине.
Эвелина была из братства изоляционистов. Она хотела жить в уединении, читать сказки и выращивать лекарственные травы. Эвелина была целительницей, и в жизни не причинила вреда ни одному живому существу.
Ребенком он мечтал стать храмовником – для того лишь, чтобы быть ближе к ней, защитить ее, если потребуется. Родители, разумеется, были категорически против; впрочем, теперь Максвелл благодарен им за это, иначе сейчас он был бы там же, где Самсон и остальные.
Они убили мою Эву, – говорит он однажды, и это первый и последний раз, когда он упоминает о ней. Дело происходит в кабаке, и господин инквизитор нажрался до розовых генлоков. Бык пошел за добавочной порцией пойла, Сэра храпит тут же, привалившись к инквизиторскому плечу и пуская слюни. Одна Кассандра еще более или менее трезва: кто-то же должен сохранять голову.
Тревельян смотрит в стол, на столешницу, испещренную ножевыми царапинами и залитую дешевым пивом. Он смотрит в стол, как будто на нем написано откровение Создателя, и говорит – внезапно, без видимой связи с предыдущим содержанием беседы:
Моя сестра была магом, Кассандра. Ее звали Эвелиной.
Она была магом, и она никому не причинила зла.
Она была на Конклаве в составе оствикской делегации, и поэтому я тоже поехал на Конклав.
Кассандра молчит и жалеет, что не напилась, как все остальные.
Я поехал на Конклав, - рассказывает Тревельян очень четким и почти трезвым голосом, - вместе с ней. Проследить, чтобы никто ее не обидел.
Они убили ее, магия и этот гребаный Корифей, они убили мою Эву, Кассандра.
На самом деле Тревельян вовсе не ненавидит магов. Его сестра была магом, но она была ласковой и нежной, и любила сказки и пирожные с кремом. Просто женщина, в жилах которой текли лед и огонь, лириум и Тень. Она не просила об этом даре, она не была виновата.
Маги – просто люди, с людскими слабостями и пороками: зачем ненавидеть больных, если зло – в самой чуме? Люди полны греха, но это магия – та сила, что дает ему осуществиться. Никто не виноват, так думает Тревельян в ужасный миг прозрения. Разве что один Создатель. Если магия – зло, то кто вложил это зло в свое творение, если не он? Если древние боги, эльфийские боги злы, то что как не магия дает им силы уничтожать и порабощать.
Тогда Тревельян думает: довольно.
Гордая Морриган на коленях перед собственной матерью.
Корифей, взывающий к Думату перед смертью. В его глазах – отчаяние брошенного, осиротевшего ребенка.
Довольно, думает Тревельян.
Правда в том, что он давно знал, что должен будет сделать. Может быть, он понял это в храме Митал. Может, в горящем Убежище. Может, в тот день, когда его любимую старшую сестру забрали в Круг.
Эльфийская сфера очень красива. Как красивы элювианы и изменчивые пейзажи Тени, как красивы грустные сказки, которые рассказывает Солас.
Никто, кроме Кассандры, не видит, как Тревельян поднимает тяжелый каменный блок, бывший ранее частью несущей стены, и заносит его над сферой. Остальных раскидало кого куда, когда сила тяжести вернулась на свое место. Кого-то пришибло балкой, кто-то потерял сознание. В воздухе густо висит каменная пыль.
Тревельяна видит одна Кассандра, и сначала она изумленно поднимает брови и открывает рот, но потом в ее глазах появляется понимание.
Кассандра молча смотрит.
В этот момент она думает об Энтони. О Регалиане.
Камень очень тяжел, но Максвеллу он кажется вдвое легче, чем есть на самом деле: ведь Эвелина помогает ему.
Хватит магии, хватит богов, соревнующихся между собой в жестокости.
Древние тайны прекрасны и манящи, но несут с собой лишь безумие и горе. Небеса должны оставаться закрытыми.
Сфера переливается тысячью оттенков зеленого, как драгоценнейший из всех изумрудов.
Мне так жаль, шепчет Тревельян, сам не зная, перед кем извиняется.
А затем опускает валун.
У эльфоинквизиторов нет монополии на ебанизм, чо.
А вообще я скачал Фаркрай, там можно ездить на слоне.
про Тревельяна
Эвелина любит сказки.
Сколько Максвелл ее помнит, она всегда любила сказки: сам он потерял к ним интерес лет в десять, предпочитая охотиться или фехтовать с другими мальчишками на деревянных мечах, но сестра, хоть на несколько лет старше его, продолжала отыскивать в библиотеке Круга сборники авварских и хасиндских легенд, и даже кунарийские притчи.
Однажды, когда они с родителями пришли ее навестить, Эвелина утащила его на какой-то пыльный склад и там битые полчаса вдохновенно читала наизусть отрывки тевинтерского эпоса о богах и героях.
Эпос был на тевене, Максвелл не знал на тевене нихуя.
Эвелина любит сказки, и это из-за нее Максвелл порой заглядывает к Соласу на чашечку чая и просит рассказать что-нибудь – о Тени и магии, о давно забытом прошлом. Максвелл прикрывает глаза и нюхает душистый чай (право же, запах лучше, чем вкус), и в этот момент ему кажется, что Эвелина присела на подлокотник его кресла, чтобы тоже послушать. Боком он почти чувствует тепло ее тела.
Эвелина стоит за его плечом, когда он протягивает руку к Бреши, плюющейся магией и злом, подобно тому, как гной фонтаном вырывается из перезрелого нарыва. Когда он вершит суд, Эвелина шепотом дает ему советы. Она справедлива и мудра. Она была бы прекрасным инквизитором.
Самая страшная тайна инквизитора Тревельяна, самый ужасный его страх: кто-нибудь догадается об Эвелине.
Эвелина была из братства изоляционистов. Она хотела жить в уединении, читать сказки и выращивать лекарственные травы. Эвелина была целительницей, и в жизни не причинила вреда ни одному живому существу.
Ребенком он мечтал стать храмовником – для того лишь, чтобы быть ближе к ней, защитить ее, если потребуется. Родители, разумеется, были категорически против; впрочем, теперь Максвелл благодарен им за это, иначе сейчас он был бы там же, где Самсон и остальные.
Они убили мою Эву, – говорит он однажды, и это первый и последний раз, когда он упоминает о ней. Дело происходит в кабаке, и господин инквизитор нажрался до розовых генлоков. Бык пошел за добавочной порцией пойла, Сэра храпит тут же, привалившись к инквизиторскому плечу и пуская слюни. Одна Кассандра еще более или менее трезва: кто-то же должен сохранять голову.
Тревельян смотрит в стол, на столешницу, испещренную ножевыми царапинами и залитую дешевым пивом. Он смотрит в стол, как будто на нем написано откровение Создателя, и говорит – внезапно, без видимой связи с предыдущим содержанием беседы:
Моя сестра была магом, Кассандра. Ее звали Эвелиной.
Она была магом, и она никому не причинила зла.
Она была на Конклаве в составе оствикской делегации, и поэтому я тоже поехал на Конклав.
Кассандра молчит и жалеет, что не напилась, как все остальные.
Я поехал на Конклав, - рассказывает Тревельян очень четким и почти трезвым голосом, - вместе с ней. Проследить, чтобы никто ее не обидел.
Они убили ее, магия и этот гребаный Корифей, они убили мою Эву, Кассандра.
На самом деле Тревельян вовсе не ненавидит магов. Его сестра была магом, но она была ласковой и нежной, и любила сказки и пирожные с кремом. Просто женщина, в жилах которой текли лед и огонь, лириум и Тень. Она не просила об этом даре, она не была виновата.
Маги – просто люди, с людскими слабостями и пороками: зачем ненавидеть больных, если зло – в самой чуме? Люди полны греха, но это магия – та сила, что дает ему осуществиться. Никто не виноват, так думает Тревельян в ужасный миг прозрения. Разве что один Создатель. Если магия – зло, то кто вложил это зло в свое творение, если не он? Если древние боги, эльфийские боги злы, то что как не магия дает им силы уничтожать и порабощать.
Тогда Тревельян думает: довольно.
Гордая Морриган на коленях перед собственной матерью.
Корифей, взывающий к Думату перед смертью. В его глазах – отчаяние брошенного, осиротевшего ребенка.
Довольно, думает Тревельян.
Правда в том, что он давно знал, что должен будет сделать. Может быть, он понял это в храме Митал. Может, в горящем Убежище. Может, в тот день, когда его любимую старшую сестру забрали в Круг.
Эльфийская сфера очень красива. Как красивы элювианы и изменчивые пейзажи Тени, как красивы грустные сказки, которые рассказывает Солас.
Никто, кроме Кассандры, не видит, как Тревельян поднимает тяжелый каменный блок, бывший ранее частью несущей стены, и заносит его над сферой. Остальных раскидало кого куда, когда сила тяжести вернулась на свое место. Кого-то пришибло балкой, кто-то потерял сознание. В воздухе густо висит каменная пыль.
Тревельяна видит одна Кассандра, и сначала она изумленно поднимает брови и открывает рот, но потом в ее глазах появляется понимание.
Кассандра молча смотрит.
В этот момент она думает об Энтони. О Регалиане.
Камень очень тяжел, но Максвеллу он кажется вдвое легче, чем есть на самом деле: ведь Эвелина помогает ему.
Хватит магии, хватит богов, соревнующихся между собой в жестокости.
Древние тайны прекрасны и манящи, но несут с собой лишь безумие и горе. Небеса должны оставаться закрытыми.
Сфера переливается тысячью оттенков зеленого, как драгоценнейший из всех изумрудов.
Мне так жаль, шепчет Тревельян, сам не зная, перед кем извиняется.
А затем опускает валун.
@темы: Dragon Age
-
-
07.01.2015 в 16:27"Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать", вспоминается. Конечно, да, моар драмы, но сферу ломать не надо было))
*греатли дисаппрувз)))
-
-
07.01.2015 в 17:28Меня сейчас так по Маханону и Эллане из-за общей тарошки заносит!