Взялся тут дочитать дилогию Грега Киза про Аццкей Город, уже второй том осилил на три четверти. Неплохая вещь, кстати, был приятно удивлен. Много интересного про быт и нравы аргониан, есть описание Зольника и плана Клавикуса Вайла. Умбриэль замечателен, эпизод с Малакатом в начале второй книги – ржака, а вареные зомби займут почетное место в моей памяти.
Ну и история инжениума, конечно.
Пока читал, заодно и написал кой-чего. (на большее у меня сейчас нет времени). Это скорее несколько зарисовок на тему
как я провел лето «падение Баар Дау», чем полноценный фик, и да, никаких жизнерадостных смехуечков в этот раз, у меня пафосное настроение.)
Неотвратимость
И если существует истина об этом мире, то это она снится ему еженощно – воронка, похожая на выпотрошенную и вывернутую наизнанку гору. Уступы на ее склонах образуют кольца; каждое из них отличается от других цветом своего греха. Трещины в скале зияют, как раны, из них сочится черная слизь. Существа, безногие, безрукие и безликие, полупрозрачные и мягкие, как личинки, живут внутри воронки. Они отчаянно ползут наверх, по пути давя, убивая, пожирая друг друга, спариваясь и испражняясь. Но души убитых не исчезают – лишь возвращаются на дно, чтобы вновь обрести осклизлую плоть и заново начать восхождение.
Если идти вниз - окажешься внизу. Но даже если идти вверх, окажешься внизу все равно.
Следом за этим Вуон просыпается. Стоит душная жаркая ночь, от каналов несет цветущей водой, смешанной с нечистотами. Кантоны Вивека – рукотворные горы, вздымающиеся вверх уступами, и в полудреме, когда здравый смысл отступает, Вуону кажется, что вершины этих гор должны быть направлены вниз.
И если существует жертва, то такова она – лишь самое дорогое ты можешь принести на алтарь, остальное же – пустые слова и пустое бахвальство. Инжениум нечестив, как и его создатели. Сул самоуверен и в самоуверенности своей слеп, Вуон же зряч, но его взгляд – взгляд расчленителя. Мерзавец и слепец, собиратели душ, мытари, неотличимые от грабителей. Сариони, архиканоник без храма, священник без богов, смотрит на них, бродящих по коридорам Министерства Правды, вечно спорящих друг с другом, и думает об одном – когда же один из них поймет?..
Инжениум требует все больше душ, в казематах не осталось преступников.
Лорд Вивек писал - если любовь этих людей ко мне когда-нибудь иссякнет, пусть эта сила уничтожит их. Архиканоник Сариони вспоминает эти слова, улыбаясь при этом тонко и мстительно - снова и снова произносит их в уме, пока они не распадаются на отдельные буквы и не утрачивают смысл.
Ни ненавистью, ни страхом не удержать неотвратимое, и лишь любовь, быть может, способна...
Влюблен – Сул. Но первым догадывается – Вуон.
Илзевен не болела и не чахла – с виду она казалась все такой же здоровой и красивой. Вначале она отказалась встретиться с подругой, потом ей больше не хотелось ни читать, ни играть на лютне, затем она просто сидела у окна, и могла сидеть так сколь угодно долго. В воображении своем, впрочем, она до сих пор бродит по набережным великого города Вивека, заходит в стекольные лавки в округе святого Делина и покупает там вычурных стеклянных зверушек - бирюзовых нетчей и хрупких тонконогих силт страйдеров; и солнечный свет играет на их гладких боках. Одновременно же она стоит над кипящим заливом, окруженным острыми скалами, и ветер доносит до нее запах мертвечины. Жива Илзевен и видит ужасное будущее, сулящее скорбь и опустошение – или же давным-давно мертва, и лишь вспоминает о далеких днях радости?
И если существует время, то оно – для живущих, мертвые же не знают ни прошлого, ни будущего, ни настоящего, сливающихся для них воедино. Пророчества неотличимы от воспоминаний, но боль, которую они причиняют – реальна.
Может, впервые понимание придет к нему в Лунной Тени, когда созерцая ее ужасную, слепящую красоту, Сул подумает о мире, им оставленном. Время, как и пространство, дает увидеть перспективу, и со стороны он увидит всю чудовищность случившегося, и что еще хуже - всю бессмысленность этого. В страхе он отбросит это понимание, потому что месть иначе теряет смысл - как теряет его и любовь.
Ибо если существует любовь, то это - лишь слово для безликой, чудовищной силы, толкающей друг к другу разных существ, с одной лишь целью – привести в мир еще больше тех, кто способен страдать и причинять страдания, а значит, все увеличивать количество зла.
И если существует подобие, то вот оно, во весь рост стоящее перед глазами – Нирн есть камень над бездной, и души его обитателей – пища для исполинского инжениума, что удерживает его на весу. Для пищи же нет ни смысла, ни утешения, ни пути к побегу.
Баар Дау висит над городом, как невыполненное обещание, и нет любви такой, что удержала бы ее.