Я написал фанфик по Скайриму

[sickbastard]

Вот стыд-то

Название: не придумал.
Персонажи: безымянный ГГ/Изольда
Жанр: ебаный пиздец
Рейтинг: детский
Саммари: ну это типа про таких, как я, кто любит отыгрывать туеву хучу разных персонажей, но ни одним из них так и не выполнил главный квест. )

Я помню, как я был женщиной.

Она была данмеркой - с серой кожей и красными, как угли, глазами, впитавшими в себя отсветы Красной Горы. Из тех чокнутых телваннийских ведьм, что жили когда-то в замках-грибах и носили сапожки из аргонианской кожи. На ее лице была уродливая боевая раскраска, имитирующая череп. Она убивала путников на дорогах и мирных горожан. Я не знаю, делала она это просто чтобы выжить - или ей нравилось убивать. Скорее, последнее.

На самом-то деле, я всего лишь бывший солдат Имперского Легиона. Перед самым окончанием гражданской войны я был ранен, вышел в отставку и вернулся в Вайтран, где вскоре женился на хорошенькой местной девушке по имени Изольда. За время службы мне удалось скопить немного золота, и на эти деньги мы открыли свою лавку. Изольда целыми днями торчит за прилавком, а вечерами жалуется мне на привередливых покупателей. А еще она печет замечательные пироги. Спокойная, счастливая, скучная жизнь.

В первый раз воспоминания вернулись ко мне, когда я сидел в «Гарцующей Кобыле» и болтал с хозяйкой. Я был совершенно трезв - выпил не больше двух кружек слабого меда, поэтому я уверен - то, что случилось потом, не было пьяным бредом. Я вообще избегаю много пить. Когда я пьян, то начинаю вспоминать о войне - о битве за форт Гринвол, о кровавой мясорубке в Виндхельме. Это не те воспоминания, к которым хочется возвращаться снова и снова.
- Все же Вайтран - на удивление спокойный город, - сказал я тогда. - Сколько тут живу, а ничего не происходит.
- Ты засиделся за городскими стенами, - засмеялась старуха. - В Скайриме не так уж тихо. Великаны, бандиты… говорят вот, драконы появились. Это значит, скоро конец света.
- Бабьи сказки, - ляпнул я, и тут же осекся - не обиделась ли? Нет, не обиделась.
- Вот еще люди ярла заходили, оставили, - она протянула мне листок.
- Указ о награде, - прочел я вслух. - Лагерь? Бандиты? А заплатят, небось, опять жалкую сотню золотых. Охота шеей рисковать…
- Тебе просто лень, - проворчала старуха. - Мой муженек покойный таким же был. Ему лишь бы сидеть у очага и мед потягивать.
Я виновато улыбнулся.
- О чем еще люди поговаривают? - спросил я, чтобы сменить тему. - Не считая конца света.
Старуха перегнулась через прилавок и заговорщически шепнула:
- Ходят слухи, что в Виндхельме Авентус Аретино вызывает Темное Братство.
И тогда я вспомнил.

Я едва доплелся до дома. Должно быть, все думали, что старый солдат насосался меда и оттого не держится на ногах. Но в моей голове мелькали картинки - черная дверь где-то в лесах Фолкрита, маленькая девочка с глазами старухи, кровь и пламя - совсем как тогда в Виндхельме. Невеста в белом платье, со стрелой, торчащей из горла. Человеческое сердце и цветы паслена, разбросанные по загаженному злокрысами полу. А потом пришли голоса, они заговорили все разом, но громче прочих звучал женский голос, доносящийся как будто с того света.
Я вспомнил, как я был женщиной.
Я вспомнил, как я убил императора.
Уже у самого дома меня вывернуло. Я блевал в кустики горноцвета и думал что, наверное, болен, или Изольда снова перепутала грибы, и опять пожарила кровавый венец вместо белянки - в прошлый раз после такой трапезы у нас обоих ужасно болел живот.

Весь следующий день я провалялся в постели, созерцая свои видения, а Изольда хлопотала вокруг меня. Даже привела целительницу из храма Кинарет - та лишь руками развела. Но постепенно воспоминания улеглись и потеряли свою пугающую живость. К вечеру я уже был достаточно здоров для того, чтобы встать и стрескать сразу три яблочных пирога, запивая их холодной колодезной водой - на мед я и смотреть не мог. Тогда до меня дошло, что эти видения не могли быть правдой. Тит Мид II жил и здравствовал и, насколько я знал, вовсе не собирался ни в эту богами забытую провинцию, ни тем более на тот свет.
Но мне было интересно - если я отправлюсь на юг, в Фолкрит - найду ли я то место? Ту черную дверь, которая спросит меня - что есть музыка жизни?
Тишина, брат мой.

Потом все завертелось - пришла зима, суровая скайримская зима с ее пронизывающими ветрами и постоянными снегопадами. В такую погоду у меня всегда начинало ныть колено. При штурме Виндхельма в него попала стрела. Собственно, эта стрела и закончила мою военную карьеру. А потом еще и Изольда забеременела - ее постоянно тошнило, и я заменил ее за прилавком.
В день рождения моего первенца я вспомнил, как я был Братом Бури.
По иронии судьбы это случилось в той же таверне. Жена рожала, и повитуха выгнала меня вон, чему я был лишь рад - слышать крики любимой и осознавать свою полную беспомощность, было выше моих сил.
На этот раз я действительно был пьян - я хлебал крепчайший черновересковый с мрачной решимостью человека, который твердо решил этим вечером все забыть - и что происходит, и где он находится, и кто он вообще такой. По крайней мере, последнее мне удалось.
Я вспомнил, как я был Братом Бури.
Возникающие перед моим внутренним взором картины были страшно, до боли знакомы. Только не Виндхельм горел - нет, кровь лилась по улицам ставшего мне родным Вайтрана. В какой-то момент мне показалось, что среди трупов я вижу Изольду - и заорал, пытаясь пробиться туда сквозь битву только чтобы убедиться - это не она. Но поток сражающихся подхватил меня и вынес к Драконьему Пределу.
Это неправда, твердил себе я. Этого не было. Братья Бури никогда не штурмовали Вайтран и Солитьюд. Ульфрик не убивал генерала Туллия - все было наоборот, уж я-то знаю. Изольда не пала случайной жертвой в чужой войне.
Я очнулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Я с трудом вернулся к реальности. Передо мной стояла запыхавшаяся девчонка - кажется, одна из дочек Идолафа.
- Меняприслали сказать, что твояжена родиласына, - выпалила на одном дыхании.
Я молча, двигаясь, как сломанный двемерский механизм, вышел на улицу. Холодный ветер привел меня в чувство. Вайтран дремал, укутавшись в сугробы, как в меха. Окна домов приветливо светились - там люди ужинали, смеялись, занимались любовью. Но в моей голове Вайтран все еще горел. И Изольда…
- Ну, что же ты, - сказала малявка, и подергала меня за рукав. - Иди домой. Эй, ты что? Ты плачешь?

Через два года Изольда подарила мне еще одного ребенка - прелестную дочку. Второй раз, говорила она, рожать легче, и не так страшно. Наверное, мои видения тоже были схожи с родами - теперь я переносил их гораздо спокойней. Что ж, мне видятся жизни других людей и миры, лишь немного отличающиеся от моего. В этом нет ничего страшного.
Может, мне просто снится выбор, который я не сделал.

Я помню, как я был магом.
Мне снилось переливающееся сияние магического артефакта, больше всего похожего на огромное яйцо коруса. Мне снились мертвые руины Лабиринтиана, в которых я никогда не бывал и никогда не побываю, и лич в зловещей маске.
Однажды, когда Изольды с детьми не было дома, я подошел к камину и протянул к нему руку. До этого я никогда не пробовал колдовать, даже заклинания-то ни одного не знал. Острый меч, да прочный щит - вот что было мне знакомо. Но с моих пальцев сорвалась струя пламени, и едва тлевшие угли вдруг вспыхнули так ярко, что едва не подожгли мою одежду.

Я помню, как был оборотнем. Несколько месяцев я не мог спокойно смотреть на луны, а приближаться к Йоррваскру избегаю до сих пор. Иногда я вижу на рынке Эйлу-Охотницу, и в глубине ее глаз мне чудится желтый звериный блеск.

Я помню, как я был безымянным преступником, и палач уже заносил секиру над моей головой.

Я помню, как я был Довакином.

В тот день, когда я вспомнил, на город напал дракон.
Хускарл ярла с отрядом стражников ушли к сторожевой башне, чтобы, если удастся, сдержать чудовище там, не пустить его к городу. Деревянные дома так хорошо горят…
Вначале я хотел отправить семью куда-нибудь в более безопасное место, но потом передумал. Если драконы и вправду восстали из тысячелетнего сна, ни один город больше не будет безопасным, а встретить дракона в дороге, где-нибудь посреди пустоши… это еще хуже.
Изольда с детьми по моему настоянию спрятались в подполе, а я достал из сундука свою имперскую броню и старый меч. Броня на меня не налезла - за годы спокойной жизни я порядком раздобрел - но меч не потерял остроты. Я пару раз взмахнул им для пробы, и сталь запела в моей руке, и вместе с ней запела моя душа.
Я повесил меч на пояс и отправился вслед за отрядом.